– Это вам темно, – отмахнулся мой фамильяр. – А мне все прекрасно видно. Внизу воды нет, и на стенах кое-где обрушилась кладка.
– Крайне полезная информация, – скептически хмыкнула я. – Раз ты так хорошо видишь, может, поищешь артефакт герцогини? Он все еще должен быть где-то здесь.
Шнырь с важным видом обошел колодец по кругу и вдруг радостно прокричал:
– Вижу, вижу!
– Правда, что ли? – изумилась я такой удаче.
– Нет, конечно, – проворчал ехидный чертяка. – Кира, шестьсот лет прошло! Твой артефакт уже давным-давно похоронен глубоко в недрах земли.
– Может быть, покопаешь? – уточнила на всякий случай.
– Я детектив, а не землеройка! – отозвался Шнырь и важно сложил лапки на груди.
– Кира, ты хотела проведать какую-то женщину, – напомнил мне Крис. – Еще немного, и наносить визит будет неприлично.
Я кивнула и устремилась обратно к улице, благо дом Мэри был совсем рядом.
Оставив друга с фамильяром у ворот, подошла к крыльцу и тихонько постучала. Дверь мне открыла сама хозяйка.
– Простите, что так поздно, – извинилась я. – Просто была неподалеку и хотела убедиться, что с вами все в порядке.
– Ну что вы, – заулыбалась женщина. – Я бесконечно благодарна вам. Вы спасли мне жизнь, моя дверь для вас всегда открыта.
Взглянув на нее, я отметила здоровый румянец и свежий золотистый загар. Похоже, женщина проводила много времени на свежем воздухе.
– Вы прекрасно выглядите, Мэри, – улыбнулась в ответ.
– Я совсем здорова, спасибо, – отозвалась она.
В этот момент на крыльцо выскочил Пэт. В руках он держал небольшую изящную деревянную лошадку.
– Мам, иди скорее к нам! – позвал ребенок, но, увидев меня, бросился обниматься.
– Леди! Вы вылечили мою маму! Спасибо! – Пэт крепко обнял меня за талию, и я обняла его в ответ.
– Пожалуйста, Пэт, – ласково сказала я. – Обещай, что впредь будешь ее беречь.
– Обещаю, леди, – торжественно ответил он и разжал объятия.
– Мне пора. Рада, что вы поправились, – попрощалась я и поспешила к поджидающим друзьям.
Мэри догнала меня у ворот и сунула в руку какой-то сверток.
– Пусть боги хранят вас, Кира, – прошептала она и, развернувшись, пошла обратно в дом.
Довольная результатом лечения, я спрятала подарок в карман. За воротами Крис и Шнырь нетерпеливо топтались на месте.
– Теперь домой? – спросил друг.
– Домой, – уверенно отозвалась я.
Однако не успели мы пройти и десятка метров, как с соседней улицы донеслись непонятный шум и крики.
– Там же таверна Моза! – воскликнула я, и мы ринулись к «Жареному петуху».
Около дверей толпились люди и что-то громко обсуждали, а на пороге на коленях стоял старый Моз и тихо плакал. У его ног сиротливо лежала горстка серого пепла.
– Коржик… Коржик… – причитал старик, роняя горькие слезы.
– Что случилось? – спросила я, опустившись рядом с ним на колени.
– Никто толком не понял, – всхлипнул трактирщик. – Коржик вдруг ни с того ни с сего сорвался и полетел к старому колодцу. Я кинулся за ним, но успел разглядеть лишь одно – кто-то в черном балахоне метнул сияющий заряд. Коржик тут же упал, а маг исчез. Я подобрал моего птенчика и принес сюда, думал, подлечу. Но не успел донести даже к порогу, Коржик сгорел у меня на руках…
Моз вздрагивал от рыданий, а я тихо гладила его по спине, стараясь хоть немного утешить. Смерть невозможно осознать или пережить, невозможно уменьшить боль от потери того, кто нам близок. Утрату можно только принять. Смерть учит нас смирению и покорности, оставляя взамен лишь тоску.
Пока мы тихо горевали, люди потихоньку разошлись, и на крыльце остались только мы вчетвером. Притихший чертяка сидел рядом и беспорядочно возил лапками по земле, рисуя всякие каляки. Вдруг он дернул меня за рукав и прошептал:
– Кира, смотри. – Я обернулась и посмотрела на кучу пепла, в то место, куда нетерпеливо тыкал фамильяр.
Мне показалось, что в горстке золы что-то шевелится. Я опустилась на четвереньки и принялась руками разгребать пепел. Все, кроме чертяки, недоуменно уставились на меня. Среди теплой пыли мои пальцы нащупали что-то мягкое. Отбросив остатки мусора, я вытащила на свет маленького цыпленка.
– Мистер Моз, смотрите, – позвала старика.
– Коржик? – прошептал он, неверяще уставившись на комочек в моих руках. – Коржик!
Старик засиял и, бережно взяв в руки малыша, прижал его к сердцу.
– Я даже не подозревал, что ты так умеешь, – проворковал мужчина, не обращая ни на кого внимания. – Надо тебя срочно согреть и накормить.
Цыпленок жался к теплым стариковским ладоням и доверчиво заглядывал в глаза. Счастливый мистер Моз скрылся в стенах своей таверны. Мы же решили, что пора идти домой.
– Петух-феникс? Первый раз такое вижу, – удивился Шнырь.
– В наше время еще и не такое бывает, – отмахнулась я. – Сейчас нужно скорее сообщить Гаспару о том, что защита деревни уничтожена и здесь слоняются подозрительные люди.
– Думаешь, они искали древний кроуновский артефакт? – предположил Крис, помогая мне подняться с колен.
– Вполне возможно, – проговорила я, отряхивая платье. – В любом случае Кроуны должны об этом знать.
И мы поспешили в поместье – сообщить о непрошеных гостях, что хозяйничают на герцогской земле.
Поскольку в поместье мы вернулись за полночь и искать Гаспара не было смысла, решили отложить разговор до утра. Уставшие, разбрелись по комнатам.
Оказавшись в наших покоях, Шнырь сразу же метнулся к гостиному шкафчику и, достав оттуда хрустальный графин с янтарной жидкостью, налил себе рюмочку. Потом вопросительно уставился на меня:
– Будешь?
– Это одна из твоих настоек? – подозрительно нахмурилась я.
– Буду я еще свое сокровище на тебя переводить, – проворчал чертяка. – Это бренди.
– Откуда? – уточнила я.
– Из кладовой бутылку прихватил, – нетерпеливо объяснил он. – Так ты будешь или нет?
– Наливай, – махнула я фамильяру рукой, и он покорно наполнил еще одну рюмку до краев.
Мы молча чокнулись и выпили. Крепкий напиток сразу же блаженным теплом растекся по венам, снимая зябкость и усталость тяжелого дня. Во рту заиграл приятный привкус жженого сахара и винограда.
– Знаешь, Кира, – вдруг начал Шнырь, – я сегодня так испугался, что с тобой может что-то случиться…
Я удивленно подняла брови.
– Знаю, что иногда перегибаю палку и что не такого фамильяра ты себе хотела бы, но я очень стараюсь стать достойным столь замечательной ведьмы, как ты… – вдруг тихо признался он.
