муж купил жене дешевые серьги, значит, она не оправдала его доверия. Парень копит на серьги так же, как девушка – приданое, всю жизнь.
Я фыркнула.
– Еще предложи мне в окровавленную простыню замотаться, чтобы никто не усомнился в том, что твое доверие я оправдала.
Не я, на самом-то деле. Я-то как раз бы обошлась без повторной потери невинности. Хотя мой первый раз – в смысле, самый первый – был куда неудачнее. По правде говоря, и вспоминать не хотелось. Зато вчера… да что такое, все мысли в одну сторону!
Винсент приподнял бровь, ухмыльнулся.
– Что, в самом деле нужно замотаться? – изумилась я.
– Нет, – сжалился он, прекращая меня дурачить. – Те, кому такие вещи нужны, несут ее в храм на подносе – так, чтобы все видели.
– Только не говори, что преподаватели магического университета, вступая в брак, следуют этому идиотизму. У вас весьма вольные нравы. Или мне показалось?
– Не показалось. Учитывая средний возраст, когда женятся маги, такие глупости никому не интересны. Но людям всегда нужен повод для сплетен, потому преподаватели магического университета начнут сравнивать стоимость подарков тебе и… – Он осекся.
– У твоих пассий были изысканные вкусы? – не удержалась я от подколки.
Винсент широко улыбнулся, покачал головой.
– Ты же не надеешься, что я отвечу?
Глава 26
Ну кто бы сомневался. Но и я выспрашивать не буду, меньше знаешь – крепче спишь.
– Да мне это и неинтересно. – Я пожала плечами. – Глупо ждать, что такой мужчина, как ты, доживет до своих лет, не оставив шлейфа разбитых женских сердец. Но, в конце концов, женился ты на мне, а не на ком бы то ни было.
На его лице промелькнуло что-то… удивление? Благодарность? Да нет, я сама себе придумываю.
– Возвращаясь к… судачить будут они, но уши-то мои. А от этого, – я ткнула пальцем в особенно массивную пару, – они у меня до колен отвиснут, как у слона. Такие вещи надевают на вечер, не на всю жизнь. Да и то…
Я, наконец, поняла, что меня смущало. Все эти серьги выглядели воплощением стиля «дорого-богато». Ярко. Броско. Безвкусно. Вот почему Винсент так задумчиво на них смотрел. Его-то артефакты, хоть и были крупными, как и полагается мужским украшениям, выглядели элегантно. А это… новогодняя елка и есть.
Но, может быть, здесь принято, чтобы женщины надевали яркие и вычурные украшения? Нет, на ректорше золота было не меньше, чем на Винсенте, но оно не выглядело попыткой надеть на себя все лучшее разом. Я тронула мужа за рукав.
– Я не знаю, что сейчас носят в свете. Помоги мне, пожалуйста.
– Если ты так хочешь, – просто ответил он. Обернулся к хозяину: – Все это больше подходит купчихе, желающей похвастаться состоянием мужа. Убери. Принеси что-нибудь, что подобает даме со вкусом.
Ювелир рассыпался в извинениях, стремительно исчез и так же быстро вернулся. Я выдохнула. Вот из этого уже можно выбирать.
В жизни бы не подумала, что тратить чужие деньги – настолько утомительное занятие. Винсент от своего намерения не отказался, и когда я, наконец, поднялась с кресла, мои пальцы украшало полдюжины колец, оба запястья отягощали браслеты, а на шее висел золотой череп какой-то маленькой птицы. И это не считая шкатулки с кольцом и серьгами для храма, и еще одной – с ожерельем, на которое смотреть было больно, так блестело. Я попыталась отказаться хотя бы от него, но муж был непреклонен.
– Я же сказал: что-нибудь красивое и бесполезное.
Пришлось смириться.
Уже когда мы уходили, ювелир спросил:
– Госпожа, нет ли у вас незамужней сестры? Я бы просватал ее для сына и не спросил приданое.
– Я сирота.
– Жаль… Позвольте еще раз поздравить, особенно вас, господин профессор. И пожелать вам долгой жизни и детей.
Когда мы вышли из лавки и сели в карету, все, на что меня хватило – прислониться к плечу мужа. А еще в храм… и к портнихе.
– И все-таки, что такое новогодняя елка? – поинтересовался Винсент, обнимая меня.
– Это я сейчас. – Я потрясла кистью так, что колыхнулся браслет. Муж недоуменно нахмурился, и я пояснила: – На новый год… мы празднуем ночь, когда один год сменяет другой…
– Мы празднуем Первый день. Весной, когда день сравнивается с ночью.
Я кивнула. С рассказом, что наш новый год приходится на середину зимы, можно повременить.
– Так вот, для этого праздника мы приносим в дом елку и украшаем ее яркими и блестящими игрушками, нитями из фольги, лампочками…
– Лампочками?
– Осветительный прибор. Что-то вроде маленького фонаря, без открытого огня. Так вот, все это сияет, переливается, и украшений так много, что иногда и хвои-то не видно.
– Понял, – рассмеялся Винсент. – Но разве… – он осекся. – Не сообразил сразу. Раз нет магии, то и артефактов нет, и украшения становятся просто… украшениями. Как у простонародья.
– Примерно так. Я их не носила-то никогда, просто некуда было.
– Что поделать, придется привыкать. Пока все это действительно бесполезные игрушки, но сегодня-завтра я зачарую их для тебя. Без артефактов…
– Что голый, ты говорил, – вздохнула я. – Значит, привыкну. Поехали домой? Я устала.
– В храм. – Муж прижал меня крепче, коснулся губами волос. – Незачем откладывать.
Я тихонько вздохнула – уловка не удалась. Странно, вот вроде бы любая нормальная женщина должна мечтать о свадьбе, да я и мечтала в свое время. А сейчас вместо того, чтобы парить от счастья, я трясусь и пытаюсь оттянуть неизбежное. Что за ерунда?
Может, я сама до сих пор не могу поверить, что это по-настоящему? Все время кажется, что вылезет какой-то подвох. Не бывает ведь прекрасных принцев, и рыцари на белом коне между серенадами прекрасным дамам поколачивали законных жен и мяли крестьянок. А тут сидит, вон, рядом, без страха и упрека.
Что я за человек такой, все время жду какой-нибудь гадости. Наверное, слишком больно обжигалась в прошлые разы, а сейчас, если что-то пойдет не так, будет и вовсе катастрофа. У меня же здесь нет никого, кроме мужа. Ни друзей, ни знакомых, ни возможности самой заработать на жизнь.
Забавно, а ведь Винсент такой же. Тоже все время ждет от мира какой-нибудь пакости. Только он обвешивается артефактами, а от моих страхов никакой артефакт не защитит.
– Я тоже волнуюсь, – сказал вдруг он, обнимая меня за талию.
– Ты? – Я заглянула ему в глаза. – Шутишь?
– Нет. Вчера у меня не было особо времени думать и уж тем более переживать. Нужно было действовать, и быстро. Но сейчас у меня время есть, и… – Он
