каждый колосок!
Речка, небо голубое –
Это всё моё, родное!
Это Родина моя!
Всех люблю на свете я!»
Прочитав последние слова, Олеся не удержалась и снова заплакала. Даже безобидное, светлое стихотворение разрывало ей сердце. Скиталец закрыл книгу и бережно укачал малышку у себя на руках:
– Ну, тихо-тихо. Извини, думал поможет. В старом мире было гораздо больше солнца, добра и даже небо изумительно чистого, голубого оттенка. Ты только представь… – ребёнок затих и пока больше не плакал. Продолжая её успокаивать, старик рассказывал дальше. – Мне было, наверное, столько же, сколько тебе сейчас. Однажды мы с отц… Мы с семьёй отправились за город – не домов, не машин, только наполненный солнцем день и золотое поле пшеницы. Очень долго каждому колоску расти над землёй. Из единого зёрнышка появляется стебелёк, из стебелька растёт ещё горстка зёрнышек. Целых три жарких месяца созревают колосья, волнуются под тёплым ветром. Один колосок слаб и не даст хорошего урожая. Но представь себе целое поле – огромный ковёр, сотканный из золота жизни. Это не снежное покрывало и не гиблая стужа, а настоящая сила природы. Кто-то скажет, что смерть всех сильнее, потому что длится одиннадцать месяцев к ряду, а я скажу: «Если Зима так сильна, так почему всякий раз уступает место короткому лету?».
Девочка ненадолго задумалась и спросила учителя:
– Леля сильнее Марены? Одна сестра сильнее другой?
– Гораздо-гораздо сильнее. Лето вернётся, дай только срок и человек снова посадит колосья, голод исчезнет, а с ним и жестокость. Все сразу станут добрее и…
– Больше никого не убьют? – всхлипнул ребёнок. – Я не хочу, чтобы у меня ещё кто-то умер! Я буду сильной! Я обещала, что буду!
Старик насторожился и аккуратно взял Олесю за здоровую руку. Вместо петельки из алых ниток, которую носили все весты, у неё на запястье была повязана белая нить.
– Ещё одна… а у Риты, сестрёнки твоей?
Олеся молча кивнула.
– Бедные вы, несчастные! – поцеловал растрёпанную головку скиталец. – Этот путь не по вам, не по вам… У тебя такое чистое и доброе сердце!
– Я сильная. Я справлюсь. Ради Риты и мамы. Я обещала, – с нажимом на каждом слове повторила Олеся. В этот раз её голос не дрогнул, а глаза замерли на огоньке старой лампы. Сложно было представить, что случилось с душой этого маленького человека, после предательства собственного отца...
За порогом комнаты раздался шорох длиннополой одежды и в дверном проёме показалась Девятитрава. Жена скитальца строго поглядела на учителя и маленькую ученицу возле стола. Ни сострадания, ни понимания во взгляде ведуньи не было. Светлана очень изменилась за годы, проведённые с Навью.
– Олеся, пойдём. Я тебе с рукой помогу.
Ребенок спустился с колен старика и смело подошёл к таинственной женщине, которую в племени боялись даже охотники. Тем самым Олеся будто доказывала, что готова справиться со совей новой долей. Девятитрава наклонилась к ней ближе и осторожно осмотрела повязку на правой руке. Лицо ведуньи посуровело – рана оказалась серьёзней, чем выглядела, но в слух она ничего не сказала и просто увела малышку в своё тёмное логово.
«Сами побоялись к ней сунутся, ко мне заявились, чёртовы…» – вспомнил старик о трусливых вестах, но договорить не успел. Хриплый кашель потряс его от груди. После приступа на руке остался липкий сгусток собственной крови. – Уже скоро…
– Что скоро?
Голос сына прозвучал неожиданно. Олег стоял на пороге и с тревогой смотрел на отца.
– Видел ребёнка? – отвлёк его Михаил.
– Да.
– Узнал?
– Не разглядел.
– Счастливый дурак.
Олег ухмыльнулся, прошёл в комнату и сел за выдвижной столик. Разговоры с отцом за последние двадцать Зим всегда были сложными. Всё началось после того, как семья скитальцев поселилась в бункере с Навьим племенем. Прожить столько времени в одном убежище с подземными дикарями оказалось не просто, тем более что Михаил совсем не желал перенимать их порядки.
– Это Олеся, старшая дочка Деяна, – без всяких вступлений начал старик. – Когда предатель бросал вызов Старшей Волчице, едва ли подумал, чем всё закончится. Но его семья не виновата, дочери тут не причём!
Олегу нечего было сказать, кажется, он даже не до конца понимал, чем недоволен отец. От этого Михаил рассердился сильнее:
– Вчера вечером особенно верные твоей «невесте» охотники отправились вершить самосуд! Предательство перетряхнуло всё племя, они ищут участников заговора – тех, кто ещё мог сойтись с чужаками. Охотники ворвались в блок, где жили родные Деяна и набросились на беззащитную весту…
– Отец…
– Нет ты дослушай! – рявкнул скиталец. – Они хотели покарать невиновных, сорвать злобу целого рода на слабых! Да веста знать ничего не знала о предательстве мужа, я в этом уверен! Она прикрыла младшую дочь от ударов, а той отроду всего-то три года! Никто не пришёл к ним на помощь, никто! Только Олеся бросилась защитить мать, и девочке руку сломали – вот истинное лицо твоего любимого Навьего племени!
– Обычно они так не поступают и женщин с молодняком ценят превыше всего! – возмутился Олег. – Неужели Анюта разрешила им самосуд? – он сам теперь часто охраняя лес возле логова, вместе с охотниками, и не видел, что происходило в убежище. Все ждали нового нападения Виичей,
