Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Артур, брезгливо поджав губы, не сводил с Трембача тяжелого взгляда. Мара сидела, не поднимая глаз. Володя сжимал в побелевшем кулаке салфетку. Вася и Ростик смотрели в их сторону, улыбаясь. Люська, румяная и пьяненькая, визгливо смеялась шутке Станислава Сигизмундовича, не подозревая, что еще минута – и за столом вспыхнет скандал.
Тамириса рванулась с места, воскликнув:
– Это невыносимо, наконец!
Мужичонка с невыразительным лицом – муж любимой Люськиной подруги Любы – перестал жевать и уставился на Тамирису маленькими поросячьими глазками.
Трембач, заливаясь дурацким смехом, ловко поймал Тамирису за широкий рукав и с трудом выговорил:
– Том, ты куда?
Та схватила со стола высокий стакан с апельсиновым напитком химического цвета и выплеснула ему в лицо. Трембач поперхнулся, закашлялся и от неожиданности выпустил ее рукав. Инга расхохоталась. Артур тоже засмеялся. Люська наконец заметила тучи на горизонте, тяжело привстала со своего места, уперев руки в стол. Тамириса дергала свой стул, который зацепился ножкой за стул мужа Любы – гости сидели за столом довольно тесно. Муж, не сообразив помочь, смотрел на нее осоловевшим взором. Челюсти его продолжали методически двигаться.
Мара вдруг сказала негромко:
– Я никуда не поеду!
Тамириса опустилась обратно на свой стул, Трембач перестал вытирать лицо. Все, кроме Володи, уставились на Мару.
– Ты о чем? – спросил Артур, наклоняясь к жене. – Куда ты не поедешь?
– В новый дом, – ответила она. – Я не поеду в новый дом. Я остаюсь здесь.
Выглядела она не наилучшим образом. Лицо ее покрылось красными пятнами, глаза были полны слез. Темные очки она сняла и держала в руке. Трембач присвистнул.
– Мы поговорим потом, – произнес Артур снисходительным тоном. – Успокойся!
– Я не хочу «потом». – Голос ее дрожал. – Я никуда не поеду!
– Позволь спросить, почему? – Артур схватил руку жены. – Ты что, с ума сошла?
– Я ухожу от тебя! – закричала Мара, вырывая ладонь.
– Ты? Уходишь? Ты? – Столько насмешки звучало в его голосе, что Мара сжалась, как от удара.
– Я от тебя ухожу, – повторила она упавшим голосом.
– Дура, – сказал Артур спокойно. – Я всегда знал, что ты дура. Никуда ты не уйдешь! Поняла?
Мара закрыла лицо руками. Порыв прошел, и она испугалась того, что сделала. Укротитель щелкнул бичом, и животное, прижав уши, покорно заползло в клетку.
Володя поднялся, аккуратно задвинул свой стул, неторопливо подошел к Артуру и сказал:
– Извинитесь.
– Что? – изумился тот, глядя на него, как Дон Жуан на ожившую статую командора. – За что?
– Извинитесь! – упрямо повторил Володя.
– Пошел вон! – вдруг заорал Артур. – Защитник! Не твое дело!
У Володи побелели губы. Он схватил Артура за ворот и приподнял над столом.
– Ты! – рванулся тот, пытаясь отодрать от себя цепкие руки. – Ты сволочь!
Инга с трудом удерживала истеричный смех. Артур извивался в руках Володи, а тот продолжал крепко держать его за ворот, видимо, не зная, что делать дальше.
– Не надо! – закричала отчаянно Мара. – Не бейте его!
– Владимир! – взвизгнула Тамириса. – Не смей!
Володя, как будто только этого и ждал, с облегчением выпустил ворот Артура, и тот мешком осел на стул. Володя повернулся и собирался выйти вон, но Трембач, ранее оставивший свое место за столом и подошедший ближе, чтобы ничего не пропустить, наблюдал эту сцену с живейшим интересом и удовольствием. Он проворно ухватил его за локоть и призвал к порядку.
– Не-л-ль-зя, – сказал он по слогам заплетающимся языком. – Мы не у себя дома… то есть, конечно, у себя, но у нас, так сказать… у нас праздник… такой день знаменательный, а вы, как два петуха драчливых… в драку! Горячие какие… Нехорошо! Сегодня нельзя! Давайте мириться! Ну-ка! – Он соединил руки соперников, не позволяя им вырваться. – Повторяем дружно за мной: «Мирись, мирись, мирись и больше не дерись!» Давайте вместе! Мирись…
– Мирись, – подхватил было муж подруги, но, никем не поддержанный, умолк.
Петухи молчали, исподлобья с ненавистью глядя друг на друга. Мара закрыла лицо руками.
– Не слышу! – В голосе Трембача зазвучали требовательные нотки. – Мы ждем! Ну!
Любимая подруга Люба бормотала что-то о всяких, которые не имеют уважения… Ее муж, чей порыв прошел, продолжал жевать. Молодежь, ухмыляясь, наблюдала за событиями. Тамириса в волнении прижала руки к груди – ей было стыдно за брата, который набросился на Артура, вступившись за Мару. Тамириса всхлипнула от избытка чувств. Локоны ее развились, безумные глаза стали еще больше из-за смазавшегося грима, что увеличило ее сходство с вампиром, слегка повредившимся в уме. Пан Станислав с высоты своего возраста и жизненного опыта взвешивал, что ожидает этих двоих – Мару и Володю, таких разных и непохожих друг на друга, ибо, в отличие от остальных, сразу понял, куда ветер дует.
Хотя, с другой стороны, противоположности иногда прекрасно находят общий язык, думал он. Вот и они с женой такие разные, а прожили жизнь – дай бог всякому. Что тянет мужчину к женщине?
Он посмотрел на Люську. Та, изголодавшаяся, уставшая, хватила уже четыре стопки клюквенной домашней водки, которая была крепче магазинной, но забирала исподволь, незаметно, окосела, растеклась квашней и напоминала курицу, умирающую от жажды в жаркий день – растопыренные крылья и полураскрытый клюв. Пан Станислав видел ее не так, как все остальные, горластой грубой бабищей, хлебнувшей всякого в своей жизни, а тощим, забитым деревенским подростком, при взгляде на которого сердце заходилось от жалости.
Остальные, не понимая, что происходит, уставились на компанию «своих» бараньими взглядами.
– Ну, все вместе! – надрывался Трембач, косясь на запотевшую бутылку на столе… Слышалось ему уже сладкое уху бульканье при переливании жидкости из бутылки в стакан, рука уже чувствовала приятную тяжесть… а тут эти двое нашли время. – Артур Алексеевич! Володя! – строго взывал он. – У нас праздник, забыли? Давайте, так сказать, пожмем друг другу руки и дружно скажем: мирись, мирись, мирись… – Артур, сверкая взором, как сценический злодей, пробормотал что-то сквозь зубы, похоже, выругался. – А если будешь драться, я буду кусаться! – не унимался Трембач, неизвестно из каких глубин памяти вытаскивая на свет божий старинную детскую считалочку. Володя смотрел в пол. – А теперь за мир и дружбу! – Трембач, не в силах больше терпеть, шмыгнул на свое место и схватил бутылку. – У кого не налито?
Зазвенели рюмки, задвигались тарелки, и праздник возобновился. Тамириса, разочарованная скорым исходом конфликта, взволнованно поглядывая на Артура, давала ему понять, что она на его стороне. Трембач протянул Володе стакан с водкой, тот, не чинясь, взял. Инга принялась накладывать на его пустую тарелку мясо и салаты. Ей было до слез жалко Володю. Не нужно обладать большим чутьем, чтобы угадать его бесприютную жизнь, одиночество, старомодное отношение к женщине и страх перед ней. Она перевела взгляд на Мару, незаметную серую мышку, на блистательного Артура, очень похожего на Ингиного отца. Ночью в саду он испугал ее, неслышно подойдя сзади и дотронувшись до плеча. «А что это барышня так поздно гуляет одна?» – сказал он игриво. Она, резко обернувшись, в ужасе смотрела на него и судорожно хватала воздух открытым ртом, будто всхлипывала. Не сразу смогла пробормотать, что ей не спится, и отметила его заинтересованный взгляд. Он был не прочь составить ей компанию. За столом все время смотрел на нее и, улыбаясь, круто ломал бровь…
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
