Книга Морана - Алексей Иванович Кулаков

— Ну, если только на несколько дней?.. Гм, Сашенька, а ты почему молчишь?

Отложив в сторону пенальчик с набором для чистки-смазки и прочей ласки оружия, беляночка поглядела на благожелательно улыбающегося порученца, и внезапно попросила:

— Галина Ивановна, вы бы не могли дать нам поговорить с товарищем… Как вас там?

На секунду поблекнув улыбкой, личный помощник самого Председателя президиума Верховного совета СССР добродушно напомнил:

— Георгий Семенович.

— Конечно. Хочу задать ему несколько личных вопросов.

Поглядев сначала на воспитанницу, а затем на чиновного москвича, опекунша чуть помедлила, но все же вышла. Буквально через пять минут из номера появился и товарищ Даниэлян: перехватив портфель поудобнее, он с очень деловитым видом буквально пронесся мимо удивленной женщины, породив у той легкую тревогу.

— Сашенька, все хорошо?

— Более-менее. Я попросила этого… Товарища узнать, в какой город будут переводить наш детдом.

— В самом деле?

— Раз уж он помощник самого Калинина, то для него это дело пары-тройки звонков по телефону. Кстати, вот: еще и духи подарил.

Медленно опустив взгляд на стол, Липницкая увидела уже собранный спортивный пистолет с лежащими чуть наособицу магазинами, и еще две серебристо-белых фирменных коробочки. Упаковку американских шелковых чулок, и стопочку из десяти плиток…

— Саша, это что, швейцарский шоколад!?!

— У него не портфель, а какой-то склад. Интересный набор с собой носит, правда?

Чувствуя, что ничего не понимает, Галина присела возле женских сокровищ и сладостей, решительным тоном потребовав:

— Рассказывай!

Размеренно обтирающая каждый пальчик от оружейной грязи Александра спокойно напомнила:

— В прошлый раз вам мои объяснения не понравилось.

— Рассказывай уже!!!

— Хм?.. Общеизвестно, что товарищ Калинин покровительствует Большому театру и молодым балеринам. Некоторых он приглашает к себе на дачу «на чай» с ночевкой. Еще ему нравится, когда молодые грации пляшут перед ним на столе налегке, в одних лишь пуантах… По слухам, товарищ Сталин не очень доволен таким досугом, и даже стал иногда называть товарища Калинина «всероссийским козлом».

Побледнев, а потом и вообще посерев лицом, Липницкая ухватилась за край стола, разом поверив своей юной, но не по возрасту много знающей воспитаннице.

— Какой кошмар… Сашенька, надо что-то делать! Может, получится как-то обменять билеты и уехать уже сегодня? Я прямо сейчас поеду в кассы! Нет, он же может вернуться в мое отсутствие!.. Вот что: сейчас быстро собираемся и выходим, потом…

— Тише-тише-тише!

Поднявшись, девушка вытянула из своего багажа сумочку-аптечку и накапала перенервничавшей опекунше солидную дозу спиртовой настойки пустырника — благодаря чему Галину Ивановну понемногу начала отпускать хватка внутреннего напряжения.

— Хотя о развлечениях председателя ВЦИК знают все, кому не лень, но любая огласка для него все равно очень нежелательна. Просто поднимем небольшой шум, и все — его порученец сам убежит, да еще и виноват со всех сторон окажется. По нему же видно, что дурак с большим самомнением: никто и не удивится, что простейшее дело завалил.

— Ф-ф-фу-х!!! Саша, я с тобой с ума сойду. Если раньше не умру от разрыва сердца. Только я отошла от тех газетных подшивок и остальных твоих откровений, а тут это! Нет, лучше бы я поехала в Ташкент, и… Я не…

Ударная доза успокоительного мягко погрузила женщину в сон, благотворно подействовавший на ее нервную систему: продремав три часа и проснувшись ранним вечером, Галина Ивановна сходила с Сашей на ужин, который окончательно вернул ей душевное равновесие. Правда от новой небольшой дозы пустырника она не отказалась; и даже не стала спрашивать у лиловоглазой фельдшерицы, зачем та аккуратно мажет гостиничную мебель там и сям из пузырька с валериановыми каплями. Появление жизнерадостного (и крепко благоухающего хорошим коньяком) порученца тоже не смогло поколебать ее равнодушный настрой: с легкой полуулыбкой директриса наблюдала, как Георгий Семенович выгружает на стол очередную горку женской радости в виде американских шелковых колготок, тюбиков помады, молочного шоколада и новых упаковок французских духов.

— Все сделал. А! О твоей богадельне тоже узнал, красавица: уже в этом году в Ярославль поедете! На передержку, ха-ха-ха!!! Держи, я тут адрес черкнул.

Непринужденно развалившись на гостиничном стуле, порученец вдруг начал жаловаться на свое начальство. Чем дольше слушала взрослая женщина грязноватые откровения крепко выпившего чиновничка, тем сильнее «выдыхался» текущий по ее жилам пустырник: и кто знает, чем бы все в итоге закончилось, если бы не Александра. Встав, она сначала убрала со стола в свой чемодан все подношения, потом зачем-то приоткрыла дверь в номер, вернулась — и с обворожительной улыбкой влепила гостю звонкую пощечину, от которой тот легким перышком слетел на пол.

— Да как ты смеешь клеветать на товарища Калинина!!!

— Х-хэк…

Даниэлян (к слову, оказавшийся Гагиком Самвэловичем), и рад был бы что-то сказать в свое оправдание, но юная чемпионка с плавной ленцой пнула его в живот, и в прикрытой полувоенным френчем утробе что-то опасно забулькало.

— А ну-ка вон отсюда!

Вздернув взрослого мужика за шкирку на колени, блондиночка все с той же улыбкой легонько махнула рукой, вскрыв левую скулу порученца до самого мяса своими ухоженными ноготками:

— Я сказала — пошел вон!!! Или я всем расскажу, как ты порочил своим поведением партию! Сволочь!.. Тварь! Скотина!..

Взвыв, растерянный «клеветник» прижал к щеке ладонь, меж пальцев которой тут же начали просачиваться первые капли крови.

— У-ух! Бл-ох-ё!..

— Сам такой! Я сейчас милицию позову!!! Вон из номера!

Со своей кровати Липницкая наблюдала за всем так, словно сидела в первых рядах возле цирковой арены: увлеченно и с непроизвольно приоткрывшимся от удивления ртом.

— Пош-шел прочь! Вон, вон отсюда, животное!!!

С небольшой «помощью» тринадцатилетней провинциалки порученец наконец-то покинул негостеприимный номер, открыв дверь собственным лбом — и едва не зашибив подтянувшуюся на звуки скандала дежурную по этажу. Следом за ней в коридор вышло несколько жильцов из соседних номеров, с интересом уставившихся на убегающего на карачках по ковровой дорожке московского армянина в мятом френче.

— И подарки свои поганые забери. Н-на!

Получив пустым портфелем по загривку, порученец хоть и сунулся носом в дорожку, но не упал: подобрав кожаный снаряд и вздев себя на ноги, товарищ Даниэлян с нарастающей скоростью ссыпался вниз по лестнице, стремясь как можно быстрее покинуть гостиницу. Встревоженная дежурная, разрывающаяся между желанием немедленно позвонить начальству и все доложить — и необходимостью узнать хотя бы суть конфликта, подошла поближе и строгим голосом поинтересовалась:

— Это что такое сейчас было⁈