«Добрым словом»…
А что, если Горский такой же, как и я, попаданец? Может, и ему дали выбор? Я попытался вспомнить, какие мне предлагались необычные таланты, но черта с два — список будто стерли из памяти! Ладно, допустим. Допустим, товарищ Горский — не самый обычный человек, может быть, такой же переселенец из другого мира. Возможно, такой, который переселился не в то же время, а в прошлое, и спас СССР от развала. Причем раз он появился на верхушке партийной власти уже после Горбачева, а потом в считанные дни убедил всех не расходиться… Нет, здесь точно не обошлось без каких-то сверхспособностей. И судя по тому, что товарищ Шуйский в свои семьдесят два выглядит на сорок, третий Дар — или продление жизни, или что-то подобное. Или — вообще что-то экстраординарное.
В общем, первым делом, как зарегистрируюсь в «Комсети», сразу же изучу биографию этого Горского. Вряд ли узнаю что-то, чего не знает каждый в стране, но будет с чего начать копать.
Из мыслей, которые начали кружиться в хмельном хороводе, вывел хлопок двери. Порог переступила Настя, в домашних тапках протопала вперед и остановилась посреди комнаты, в руках у нее была тарелка с какой-то нарезкой.
— Темно, не видно ничего, — сказала она, и я одной рукой взял тарелку и поставил на стол, другой — обнял Настю за талию и провел к кровати.
И только теперь стало видно, что она принесла.
— Грибы маринованные! Соленья! — Недолго думая, я отправил в рот половинку огурца. — М-м-м, хрустящие. То, что надо!
Еще на тарелке было два порезанных плавленых сырка, булочка с чесноком и пучок петрушки. Я сожрал половину всего прежде, чем понял, что неприлично себя веду. Молодой, мать его, растущий организм требовал еды!
Мой взрослый разум усмехнулся и посоветовал обратить внимание, какая Настя хорошая девочка: красивая, умная, заботливая. А я, троглодит, на еду набросился вместо того, чтобы…
— Спасибо! Извини, так вкусно, что увлекся.
Настя разулыбалась, устроилась на кровати удобно.
— Бабушка делала. Давай по последней, а то так голова кружится!
— На брудершафт? — напомнил я, думая, что девушка застесняется, пойдет в отказ, но нет.
Пока я наливал, она смотрела с любопытством и страхом, и в ней боролись два желания: сбежать от меня и продолжить.
Я поставил пустую бутылку на пол, наши руки сплелись. Выпили мы одновременно и одновременно съели по кусочку сыра, а потом замерли в опасной близости друг от друга.
Глаза Насти засияли, губы приоткрылись, она чуть подалась вперед, и наши губы встретились. Целовалась она неумело, но искренне. Пахла карамельками и юностью.
Я переместился на кровать, обнял Настю, моя рука легла ей на живот и поползла вверх. Всхлипнув, девушка задрожала и вцепилась в мои волосы — то ли притянуть хотела, то ли оттолкнуть. От жара ее тела голова пошла кругом, в ушах зазвенело.
— Саша, не надо… — прошептала Настя не очень убедительно.
Я утонул в ее запахе, почувствовал ее губы, поцелуи, пальцы, гладящие лоб, веки, щеки. Острые ноготки, царапающие спину под футболкой. Мир качался, как на качелях, стал обрывочным и гулким. Я уткнулся Насте в грудь, мне было хорошо как никогда, я провалился в блаженство и падал, падал, падал…
Глава 15. Такие вопросы с кондачка не решаются
От Насти пахло так уютно, что хотелось зарыться в нее, обнять ногами и руками и так и уснуть. Я почувствовал, как все плывет, приподнял голову, чтобы пробормотать:
— Сек, Насть… Я сейчас. На полминутки глаза прикрою… Ох, как хорошо.
— Ну Саша! Ну! Ну так нечестно!
Я закрыл глаза и сказал:
— Мне всего-то тридцать секунд нужно. Засекай. Время пошло: один, два, три…
В следующее мгновение откуда-то из туманного далека донесся едва слышимый женский голос. Вроде бы кто-то меня тряс. И тело, и голову словно набили ватой. С огромным трудом я разлепил веки и увидел женский силуэт в каком-то сиянии. Красивая девушка, волосы — золотой ореол.
Кто она? Память промелькнула кадрами из фильма: рынок, елки, гопники, Достоевский, общага, Настя, разборка с Артуром, переселение, Настя тянет рюмку самопального джина. После — разговоры про товарища Горского и товарища Шуйского, какие-то Дары… Потом — все плывет и качается. Горячее тело, неумелые губы…
— Настя…
Я потянулся к ней, обнял, укладывая рядом, но девушка выскользнула из объятий и, заливаясь краской, воскликнула:
— Да ты… ты!..
Резкий крик ударил по ушам, вернул в реальность. Что я сделал не так?! Да уже утро! А я потерял связь с реальностью, спутал сон с явью, придумал себе бог весть что, завалил ее на кровать. Тут ведь, наверное, не приветствуются случайные связи. Есть, конечно, всякие девушки, взять хотя бы проституток, с которыми я ехал. Раз была Перестройка, значит, имела место и сексуальная революция, но такого повального разврата и монетизации отношений, как у нас, быть не должно. А потому то, на что она была готова вчера, подвыпив, сейчас уже неактуально, и вообще, ничего подобного. Понятно.
Красная до кончиков ушей, Настя стояла посреди комнаты, сжимая и разжимая кулаки, грудь ее вздымалась.
— Ты! Ты… — от возмущения она потеряла дар речи.
— Я. Что случилось?
Мой боевой боец поднялся на утреннее построение, колоссальных сил стоило заставить себя мыслить здраво.
— Вот именно, что ничего! — Она возмущенно всплеснула руками. — Все, Саша, потерял ты свой шанс! Понял?
— Понял… Не понял. Зачем ты тогда здесь?
— Вот же обрушился Нерушимый на мою голову! — взмолилась она. — Обманул девушку — раз! Чуть не соблазнил! Потом проговорился, что женат! Два! Я его целую, а он: «Отстаньте, девушка, я женат!» Сволочь! На Алене какой-то! А потом еще и хватило наглости просить, чтобы я разбудила тебя! Три! В шесть утра! В субботу! Вот мне больше делать нечего, да, как вставать в выходной и тебя будить?!
— Но ты же пришла, — улыбнулся я, потягиваясь. — Спасибо, что разбудила. А насчет того, что я женат, забудь, бред какой-то! У меня и девушки никогда не было!
Боевой боец к этому моменту преодолел силу притяжения и потащил меня за собой — вверх и к Насте. Я попытался ее ухватить, но она выскользнула и ударила меня по руке:
— Нет! Я пришла будить, а ты… Ты! Короче, я пошла досыпать! А ты вставай, наглый лежебока!
— Извини, Настена. Это
