Олененок протянул морду через перила, аккуратно взял губами булочку из рук Лешего и ушел в лес, сияя белым хвостиком. Леший незаметно спихнул ногой с веранды крупную зеленую жабу, по-видимому, тоже возжелавшую угощений, и пододвинул Ладе стул.
– Угощайтесь, царевна.
Лада заметила кислый взгляд Волка и одарила Лешего нежной улыбкой. Она осторожно усадила Колобка на стульчик рядом, взяла себе яблоко.
– Может, желаете ягод? – спросил Леший, придвигаясь ближе. – У меня все самое свежее.
Лада протянула руку, будто собираясь сорвать землянику из бороды хозяина. Волка перекосило, и она отвела руку в сторону, взяв малину из тарелки.
– Спасибо! Я словно в раю, – еще одна улыбка улетела Лешему.
– Вы можете оставаться в этом раю сколько угодно, прекрасная царевна. Могу вам после завтрака баньку истопить. Лучшего банщика во всем сказочном царстве не сыскать!
Оборотень понятливо усмехнулся, уселся в стул напротив, рассматривая Ладу. Свитер он так и не надел.
– Может, оденешься? Принести твою кофту? – недовольно спросил Леший. Сам он был в белоснежной рубахе с яркой зеленой вышивкой, оттеняющей его глаза, и светлых брюках с заутюженными стрелками. Обуви он не носил, гигантские ступни, заросшие шерстью, высовывались из-под стола. – Сегодня свежо после ливня-то.
– Я закаленный, – ответил Серый, не сводя с Лады глаз. – К тому же царевна уже видела меня голым.
– Только по пояс, – уточнила девушка, беря еще одну малинку. – Хотя твоя… ммм… твой хвостик выше всяких похвал, – она многозначительно улыбнулась Волку.
– А тебя не так просто смутить, – заметил оборотень.
– Ты вчера застал меня врасплох. Я устала, не выспалась, к тому же ты ловко сыграл на моем чувстве вины. Но знаешь, сегодня я могу признаться – я действительно по-разному отношусь к тебе зверю и человеку. Надеюсь, это тебя не слишком ранит?
– Да не парься, – отмахнулся Волк, беря булочку и макая ее в мед. – Я и сам по-разному себя чувствую в разных обличьях. Когда я волк, то мне больше хочется тебя укусить. А когда человек, то… – он многозначительно подвигал бровями, – ну, ты понимаешь.
– А расскажи-ка лучше, царевна, как тебе удалось Кощея одолеть, – нахмурился Леший, которому совсем не нравилась тема их разговора. – Я вчера пытался у Волка выведать. Да оказалось, что он большую часть боя провалялся в углу половой тряпочкой. А Колобок после пьяной вишни только песни горланить был горазд.
– Я Кощею почти горло перегрыз! – возмутился Волк. – До сих пор во рту такой привкус поганый, как будто нефти хлебнул. Но я тоже послушаю. Расскажи, Лада, кто преломил Кощееву иголку?
– Эммм, – Лада прикусила губу.
– Что? – сразу посерьезнел Волк.
– Марьяша разбила яйцо, – сказала девушка.
– А иголка?
– Она просто упала куда-то. Но он погиб! От него осталась кучка пепла! А взрыв магии был виден, наверное, в Елисеевом дворце.
Леший нахмурился, теребя уголок скатерти:
– Я вчера ходил к башне. Хотел внутрь зайти, да что-то отвело.
– Струсил, – подал голос Колобок и снова страдальчески зажмурился.
– А ежели Кощей до сих пор там, он мог меня убить. Высосать, как русалок, которых гномы за башней закопали, – Леший всхлипнул, спрятал лицо в широкие ладони.
– Я же не знала, что надо иголку сломать! – воскликнула Лада. – Да и что с ней станется? До сих пор там на полу валяется, наверное. Давай вернемся, поломаем ее – и делов!
– То есть мы не убили костлявого? – осознал Колобок.
– До тебя сегодня туго доходит, булка, – съязвил Серый. – Нет, мы его не убили, не до конца. И нет, возвращаться мы не будем. Я не царевич, подвиги – не моя стихия. Мы расколдуем Ивана, и пусть он идет в башню. Вдруг Кощей уже снова сидит на троне, закованный в свой самовар? Он выпьет мою магию и заберет твое яйцо, Лада. Один раз нам повезло, не факт, что повезет во второй.
– Что за яйцо? – заинтересовался Леший.
Лада сходила за сумочкой, вынула из нее шкатулку. Золотой бок яйца сверкнул маленьким солнышком.
– Можно?
Лада протянула Лешему яйцо, и тот осторожно взял его в руки, поднес к уху.
– Он там живой, – прошептал он. – И совсем скоро появится на свет. Оставь его у меня, царевна, – попросил он со странной жадностью, – я за ним присмотрю получше тебя.
Лада чуть ли не силой вырвала у него яйцо и спрятала назад в шкатулку.
– Ты знаешь, кто из него появится? – спросил Волк.
– Нет, – ответил Леший. – Но магии в нем через край. Если Кощей жив, то он не оставит тебя в покое, царевна. Отдай яйцо мне.
– Он по-любому ее в покое не оставит, – равнодушно пожал плечами Волк. – Она его убила. А Кощей – мстительный гад. Это он Ивана усыпил, на пару с Елисеем, которому уж больно хотелось усадить свой тощий зад на братский трон.
– То есть Елисей тоже считает вас своими врагами? – уточнил Леший.
– Ага, – кивнул Волк, беря еще одну булочку.
– Я соберу вам припасы в дорогу, вам лучше поспешить, – Леший встал из-за стола и, не глядя на Ладу, скрылся в избушке.
– Накрылась твоя банька с самым лучшим банщиком, – злорадно сказал Волк девушке, закидывая последнюю булочку в рот.
Леший только что не вытолкал их за порог, всучив мешок с поклажей и захлопнув за ними дверь. Волк вывел из стойла Беляша, помог Ладе запрыгнуть на коня, всучил в руки Колобка, мающегося похмельем. Конь выглядел довольным жизнью как никогда – шелковистые бока лоснились, глаза блаженно щурились. Он степенно пошел меж березок, пару раз остановился, повернув морду к гостеприимной избушке и, поняв, что обратного пути нет, тряхнул белой гривой и вздохнул. Через несколько метров Лада обернулась, но избы Лешего и след простыл. Березки сдвинулись, расправили кудрявые веточки, заслонили изумрудную лужайку, будто ее и не было.
Волк превратился в зверя и прибавил ходу, так что Ладе оставалось только ехать следом и не упускать из виду его хвост, который оброс коротенькой шерсткой, и стал напоминать еловую веточку, только серую.
– Может, споешь, Колобок? – спросила Лада, но булка в ответ только страдальчески поморщился. Так, в тишине, прерываемой лишь похрапыванием Беляша и, изредка, тихими стонами Колобка, они добрались до переправы.
С холма открывался широкий обзор: сзади плескались зеленые волны верхушек деревьев, в которых на горизонте черным поплавком торчала башня Кощея, впереди простиралась водная гладь, подернутая рябью. Тропинка сбегала вниз и терялась в свежей грязи, из воды торчали круглые спилы бревен, пунктиром рисующие двойную линию до противоположного берега.
– Приплыли, – нахмурился Волк. – Из-за вчерашнего ливня река вышла из берегов, мост затопило. Едва-едва опорные столбы видно. Придется подняться выше по течению.
