class="p1">– Вот видишь! – неожиданно бодро произнёс Брэм, что заставило меня вновь посмотреть на него – его глаза в этот момент как будто улыбнулись мне. – Не так уж и сложно. Хоть что-то о себе ты всё-таки способна рассказать, и это здорово.
– Разве я что-то о себе рассказала? – я не поняла.
– Конечно. Я уже знаю, что тебя зовут Ариадна Неон, что ты родилась восемнадцать лет назад тридцать первого мая, а теперь ещё и то, что ты владеешь несколькими языками, что ещё больше укрепляет твой образ иностранки.
– Да, я иностранка, – сразу же просияла я.
– Что рисуешь? – его взгляд вдруг скользнул по моему предплечью, прикрывающему блокнот.
Помедлив немного, я всё же убрала руку и показала ему портрет:
– Ты, случайно, не знаешь этого парня? Он может быть старше, чем на этом портрете.
– Нет, не знаю никого похожего, – сдвинул брови Брэм, после чего вдруг врезался в меня выразительным взглядом. – Ты его ищешь? – я решила не отвечать, поэтому отвела взгляд. – У тебя, знаешь ли, талант. Очень подробный и правдоподобный портрет получился.
Сказав это, он направился к кухонным шкафчикам, а я сразу же закрыла блокнот с новым опасением – нормально ли уметь так рисовать и вообще иметь талант? Не странно? Не выдаст ли клона во мне именно талант?
Я ещё хотела нарисовать портрет Роудрига и Мортон, и ещё портрет 11110, но замечание о таланте сразу же отбило у меня всякое желание делать это – желание не привлекать к себе внимание было выше.
Я заглянула в бумажный пакет, оказавшийся ко мне ближе остальных, и замерла от неожиданности: поверх клетчатой материи рубашки лежало что-то до боли знакомое – пластиковая карточка. Очень похожая на ту, что я отобрала у Мортон, только другого цвета и с другими знаками.
– Что это? – взяв карточку в руки, я продемонстрировала её Брэму, наливающему себе бокал воды.
– Банковская карта.
Я и так казалась ему странной – он сам это сказал – так смысл идти на попятную, если стремишься обладать точной и подробной информацией?
– А можешь рассказать, какой в этой штуке смысл?
Он сделал глоток, посмотрел на меня, тяжело выдохнул:
– Банковская карта – это место хранения денег.
Не дождавшись дополнительных разъяснений, я сдвинула брови и начала осматривать карточку:
– Не понимаю. Ты хранишь в ней деньги? Но это ведь невозможно, в неё ведь нельзя засунуть бумажку, – я вновь посмотрела на собеседника. Он вновь тяжело вздохнул:
– Что же ты за иностранка такая… На карточках хранятся электронные деньги, которые с неё можно снять в виде бумажных денег.
– Как же с неё снимешь деньги, если это просто карточка?
– Есть специальные аппараты, которые предназначены для выдачи денег, снимаемых с карт. Такие аппараты банкоматами называются – слышала о таких? – я всё же пошла на попятную и утвердительно кивнула головой. – Ну конечно слышала, я даже не сомневался. – Хмыкнул он, и я сразу поняла, что эти слова он сказал не всерьёз. – Сегодня у нас будет вкусный обед и не менее вкусный ужин.
– Но у нас и прежде приёмы пищи были вкусными, – заметила я.
– Недостаточно. Я могу лучше. Знаешь, я давным-давно мечтал стать шеф-поваром. Если ты не в курсе кто такой шеф-повар, – он внимательно посмотрел на меня и, по-видимому, поняв, что я не собираюсь отвечать, продолжил, – это самый главный человек на кухне. Тот, кто не просто готовит, а очень вкусно готовит. Ты когда-нибудь видела, как готовится блюдо?
Он спросил простодушным тоном, как будто многие оригиналы не видели в своей жизни процесса приготовления блюд. Я повелась:
– Нет, не видела. И совсем не умею готовить.
– Хочешь узнать, как готовится лазанья? А заодно и что такое лазанья?
– Очень хочу, – как же легко он меня разводил в эти секунды!
– Тогда неси сюда бежевые пакеты с продуктами. На протяжении всего сегодняшнего дня я буду демонстрировать тебе чудеса шведской кулинарии.
Глава 30
Я снова проснулась от собственного вскрика: видимо, поток свежего воздуха проник в комнату и коснулся моего тела, отчего моё сонное подсознание навеяло мне пробуждение от потоков ледяной воды. Однако стоило мне только открыть глаза, как я сразу же поняла, что со мной всё в порядке – я не подвешена к потолку, на моём теле сухая рубашка… Посмотрев в сторону изголовья, я увидела источник свежего воздуха – вторая выходящая наружу дверь, которая до сих пор всегда была закрытой, теперь была приоткрыта.
Поднявшись с дивана и аккуратно сложив ещё тёплый от моего тела плед, я подошла к столу, на котором лежали игральные костяшки: накануне вечером мы с Брэмом играли в знакомые мне шашки и в новую, совершенно неизвестную мне, но очень увлекательную игру – домино. Сложив шашки и домино в коробочки, я поставила их рядом с красивыми солдатиками, на выступ окна, и подошла к двери. За дверью расположилась короткая деревянная терраса, на которой запросто поместился бы стол с четырьмя стульями.
Выйдя на террасу, я сразу же увидела Брэма плавающим в воде.
– Не холодно? – поинтересовалась я, посмотрев на солнце, которое хотя и согревало, всё же как будто не выдавало своей благосклонности на купание в открытой воде, да ещё и до наступления девяти часов утра.
– Можешь попробовать воду сама, чтобы узнать, – отозвался Брэм, остановившийся на одном месте. – Купальник я тебе не купил, но ты вполне можешь вместо него использовать комплект тёмного белья.
– Да, пожалуй, так и сделаю, – моя готовность пробовать всё новое всё ещё не удивляла меня. Я уже развернулась с намерением зайти назад в яхту, чтобы переодеться, как вдруг вспомнила, что вчера перед игрой в настольные игры Брэм куда-то убрал все пакеты с покупками. Развернувшись, я увидела Брэма уже плывущим мимо яхты. – А где те вещи, что ты вчера купил?
– В шкафу в моей спальне, левая дверца, третья полка снизу.
В ответ я положительно кивнула головой, но только подойдя к его комнате поняла, что именно он для меня сделал – он не просто купил мне вещи, он выделил для них целую отдельную полку в своём шкафу, что значит потеснил себя самого ради того, чтобы мне стало комфортнее… На пороге комнаты я замерла из-за внезапно возникшего у меня в голове вопроса, ответ на который я никак не могла найти: почему он так добр со мной? Из-за чего? Должна же быть причина. Но я её откровенно не вижу.
Его спальня оказалась совсем небольшой. Почти всё место занимала кровать, над которой висел
