Зато я не удивляюсь, уверена там те, что мне давал.
— Хорошо, спасибо.
— Может, мне приехать?
— Нет, не надо. Я сама справлюсь.
Тараканы, помня о том, что они остались один на один с ягуаром, издали какой-то писк. То ли от страха, то ли от… радости.
Положила трубку. Дошла до кухни.
Включила свет. Не считая бутылок, чисто. Но… он вообще ел что-нибудь в эти дни? Где-то я это уже слышала. Точно — всё повторяется. Нужно приготовить ему что-нибудь.
Положила аптечку на стол, нашла всё нужное. Развела таблетку в воде, взяла антисептик, мазь, вату, бинты. Ножницы только не нашла, ну да ладно. Поднялась на верх в его комнату.
Так и лежит на кровати, только разве что снова свернулся, поджав ноги к себе. Читала где-то про эту позу Эмбриона… Что там было сказано? Острая потребность в безопасности и защите.
В груди что-то давно уже сжалось… ладно, займёмся делом.
Села возле него, взяла кисть, с трудом её разогнула.
Тихо прошептала
— Как же ты так умудрился… Зачем ты себя поранил.
Зачем сделал больно себе, этим рукам… таким красивым рукам…
Не теряй голову, не теряй.
Размочила засохшую кровь, обработала всё антисептиком, приложила мазь, забинтовала. Дай Бог, чтобы шрама не осталось. Не должно быть, если следить за заживлением… вообще за ним надо следить, помню по себе.
Встала, хотела уже уйти, но не выдержала, нагнулась и поцеловала в лоб
— Ты справишься. Ты очень сильный. Справишься.
Заметила на чайном столике документы. Не стоит совать свой нос, куда не просят. Вышла из комнаты.
Спустилась вниз, ушла на кухню. Снова включила свет.
Принялась за уборку, сгребая все эти бутылки в пустой мусорный пакет.
Что ему приготовить? Залезла в холодильник. Все, что было там с четверга, уже испортилось. Надо выбросить и вымыть посуду. Видела посудомойку, но включать не буду…
Что же приготовить? Так… крупы есть. Рис?
В памяти вспыхнул тот завтрак… да, его бульон с рисом. Ну, не уверена, что выйдет также, но попробовать можно. Может к чаю что-нибудь ещё сделать? Ему не до этого будет, но он же не один — я тоже есть хочу… тогда рулет.
Поставила все готовиться. Села на стул, оперлась локтями о стол.
Всё равно я не понимаю его родителей… даже если хотели, чтобы ему не было так больно. Бред! Ему так только больнее. Они не оставили и шанса. Зачем было так поступать?
Убеждаю себя, что не мне их судить. Но сердце болит за него. Не понимаю, зачем. Видимо и не пойму.
Надеюсь, его мама поправится.
***
Все приготовила. Поднялась наверх. Совсем забыла про таблетку. Разбудить его? Зашла в комнату и замерла.
Он сидит на кровати, взгляд блуждает по комнате, держится за голову одной рукой. Что он мне тогда сказал?
— Проснулся?
Дернулся от звука голоса, ну, извини. Нечего столько пить.
Медленно ведёт взглядом… пытается сконцентрироваться. Ладно, черт с тобой.
Подошла к нему, села на край кровати.
— Аня?
— Ага.
— Что ты тут делаешь?
— Спасаю тебя от похмелья. — Улыбнулась.
— Это сон? Да, наверное, сон. — Хотел было лечь…
Ущипнула его посильнее, противная кошатина.
— Ай… — Наконец-то задержал взгляд — Как ты здесь…
— Я? В окно.
— Окно? — Не понимает.
— Окно! — Рассмеялась.
Хмыкнул.
Взяла стакан, протянула ему.
— Я не хотел, чтобы ты меня видела таким.
— Слишком много говоришь для умирающего. Пей уже.
Одарил мутную жижу презрительным взглядом и прошептал:
— Что это?
— Отрава, Олег, отрава.
Повел бровью. Боже, какой он забавный в таком состоянии… наивный.
— Пей уже.
— Милая моя…
— Тебя держит ещё что ли? — Хотя, наверное… только я не видела в комнате бутылок, видимо тот виски ушел допивать вниз. Интересно, сколько он тогда тут пролежал один?
Пока думала, выпил все.
— Вот и молодец. Есть, наверное, пока не хочешь?
— Не…
— Тогда спать.
— Не хочу, Ань. Ничего не хочу.
Ясно, понятно. Так и сидит.
Обошла кровать. Уже вечер, в комнате толком мало что разглядишь. Но всё-таки.
— Закрой глаза или отвернись.
— Что?
— Что слышал.
Отвернулся. Быстро сняла джинсы, убеждая себя, что в них якобы неудобно спать, залезла под одеяло, легла рядом с ним.
— Поворачивайся.
Повернул голову, и я даже так понимаю, как сильно он напрягся.
— Ложись спать. — Выдохнула. — Со мной, пожалуйста.
Видимо, сработало. Чувствую себя укротительницей ягуаров. Сердце всё трепещет. Ему плохо, а я думаю о какой-то ерунде…
— Только не дыши на меня, ладно?
Лег рядом, подложил руку под голову. Ох, эти его бицепсы… я вообще могу нормально его воспринимать? Где там страх и инстинкт самосохранения, ау!?
— Почему ты здесь, Ань? Я же просил.
— Я тебя тоже много о чем просила, ты слушал? Нет. Вот и получай.
Улыбнулся, кажется. Темно. Провела рукой по линии губ, скулам, носу, подбородку.
— Ань.
— Что?
— Не играй с огнём. Я, конечно, потрепан, но не…
Закрыла рот рукой. Пожалела его, блин! Ничему меня жизнь не учит.
Снова прикусил.
— Да хватит уже кусаться.
— Я бы тебя вообще съел.
Мозг включил сигнал тревоги и завопил “Я же говорила, мать его! Говорила!”. Включила дурочку.
— Я там такой бульон приготовила, не как твой тот, но тоже ничего.
— Ань.
— Что?
— Помолчи. Я сейчас не в состоянии нормально оценивать ситуацию.
Приблизилась к нему, обняла за талию.
— Что с тобой? — Удивился.
— Засыпай.
Долгое молчание. Даже подумала, что заснул, подняла глаза… встретившись с его, вздрогнула.
— Что?
— Я много наговорил?
— Ну…
— Я могу объяснить.
