и это определенно не было причиной, почему Фабиано держал их в секрете до сих пор. Если бы у меня были братья и сестры, я бы хотела поддерживать с ними контакт. Я всегда хотела, чтобы брат или сестра были рядом со мной в течение многих ночей, когда я оставалась одна дома, когда моя мать искала Джона или другие способы получить деньги.
Наконец, в небольшой газете Лас-Вегаса появилась статья о Фабиано под названием «Сын-ренегат», в которой говорилось о его вступлении в Лас-Вегасскую Каморру, чтобы стать Капо. Очевидно, из-за ссоры с отцом он уехал из Чикаго и помог Римо Фальконе. Но в целом информация была скудной. Это не дало мне того, чего я действительно хотела, проблеска за маской, которую Фабиано показывал публике.
На следующий день было 24 декабря, я пошла на работу, как будто это был обычный день. Я пыталась дозвониться в реабилитационный центр, но никто не ответил. И папа не выходил из своей комнаты до того, как мне не приходилось идти бар. Счастливого Рождества меня. Не то чтобы я собиралась праздновать. В баре было пусто, лишь несколько одиноких душ склонились над своими напитками.
— Почему бы тебе не уйти пораньше? — Шерил спросила около восьми. — Я справлюсь с нашими двумя клиентами.
Я покачала головой.
— Разве ты не будешь отмечать с семьёй?
Ее губы сжались.
— Нет. Роджер заедет за мной около полуночи на рождественскую вечеринку.
Я попыталась скрыть свою жалость. Я знала, как меня бесит, когда люди смотрят на меня с жалостью. И не то чтобы мое Рождество было намного лучше.
— Кстати, где он? Это первый раз, когда его нет в баре.
— Он дома, празднует Рождество с дочерью.
— Дочерью? — недоверчиво повторила я.
Шерил кивнула.
— Его жена умерла несколько лет назад, и он воспитывает ее один.
— О. — я почему-то думала, что у Роджера нет другой жизни, кроме бара.
— Просто иди, Чик.
Я вздохнула. Папы, наверное, не было дома. Он упомянул важную гонку, которую должен был смотреть. Я схватила рюкзак и достала мобильный, который дал мне вчера Фабиано, чтобы связаться с ним. Единственным человеком, которому я могла позвонить, был Фабиано, но захочет ли он провести со мной Сочельник? Вчера он был занят и высадил меня только после работы, не упомянув о Рождестве. Я щелкнула по его имени и быстро напечатала сообщение.
Я: «Освободилась пораньше. Ты не должен заезжать за мной, если занят. Еще не поздно дойти до дома пешком».
Я еще не вышла из бара, когда Фабиано ответил.
Фабиано: «Дождись меня».
Я не смогла сдержать улыбку.
Шерил наблюдала за мной с другого конца комнаты, качая головой, и я быстро вышла на парковку. Я знала, что она не будет счастлива, если узнает, сколько времени я провожу с Фабиано. Но я была счастлива, несмотря ни на что.
Через десять минут его Мерседес остановился рядом со мной. Я села рядом с ним, как будто так было всегда. Он не двинулся с места, чтобы поцеловать меня, никогда не делал этого, пока за нами наблюдали, но положил руку мне на колено.
— Я не думала, что ты действительно будешь отвозить меня домой каждую ночь, — сказала я, стараясь не обращать внимания на то, как мое тело согревалось от его прикосновения.
Фабиано вел машину одной рукой.
— Я человек чести. Я держу свои обещания.
Честь. Слово, которое до сих пор почти не играло роли в моей жизни. Мои родители были незнакомы с этой концепцией. Честь встала бы на пути их пристрастия.
Мой взгляд снова упал на татуировку Каморры. Это пугало людей. Фабиано пугал людей. Сначала я этого не понимала, но теперь, когда я искала маленькие детали в поведении людей вокруг него, это было невозможно пропустить.
Возможно, я недостаточно знала о Каморре и Фабиано, чтобы бояться, возможно, я была глупа, чтобы не бояться.
— Я подумала, может быть, сегодня ты хочешь отпраздновать Сочельник с Фальконе.
В конце концов, они были похожи на его семью. Его пальцы на моем колене напряглись.
— Римо и его братья не празднуют Сочельник.
— А как же твоя настоящая семья? Ты никогда не упоминаешь о них.
Губы Фабиано на мгновение сжались, прежде чем он сумел придать своему лицу обычное спокойствие.
— Каморра моя семья. Римо мне как брат. Мне не нужна никакая другая семья.
Я надеялась, что он расскажет мне больше о своей настоящей семье. Я заколебалась, не зная, стоит ли упоминать, что нашла статьи о них. Я не хотела выглядеть так, будто преследовала его, хотя это было так.
— Спрашивай, — сказал Фабиано, пожимая плечами, как обычно, читая мои вопросы по лицу.
— Я нашла кое-что о твоей семье в интернете. Там была твоя фотография и несколько статей о твоих сестрах. Один из них назвал тебя отреченныс сыном.
Его губы растянулись в сардонической улыбке.
— Интересный поворот событий, которые они истолковали в этой статье. — сказал он.
— Значит, ты уехал в Лас-Вегас не потому, что хотел стать здесь Капо?
— Я был бы счастлив стать советником Данте Кавалларо и его компании. Когда я еще ничего не знал, то думал, что для меня будет большой честью пойти по стопам отца. Теперь я знаю, что нет чести в том, чтобы унаследовать положение. Единственный способ заслужить власть это бороться за нее, истекать кровью и страдать.
— И ты это сделал, — сказала я.
Я видела шрамы. И даже без них. Ты не стала бы такой, как Фабиано, если бы жизнь не выковала тебя.
— Я, как и Римо. Он вырвал свою должность Капо из окровавленных рук человека, который считал себя способным на эту работу.
— А его братья? Что с ними? Поэтому они все должны сражаться Чтобы доказать свою ценность.
— Да, это одна из причин.
Странно, что человечество думает, будто зашло так далеко, что люди считают себя выше животных, когда мы тоже все еще следуем своим основным инстинктам. Мы смотрели снизу вверх на сильных, жаждущих настоящего лидера, Альфу, который вел бы нас по пути, взяв на себя принятия трудных решений. Острые ощущения борьбы за власть все еще захватывали нас, почему еще такие виды спорта, как борьба в клетке или бокс, так популярны?
Я поняла, что мы направляемся не к отцу и не к Фабиано.
— Голодна? — спросил он, кивнув в сторону КФС, уголки его рта дернулись.
Я кивнула, гадая, что он задумал.
— Как насчет цыпленка на ужин и Лас-Вегас для нас? — спросил он.
Я улыбнулась.
— Звучит идеально.
В
