На галере ждали вооруженные надсмотрщики с плетями и мечами.
– Пошли! Пошли!
Плети заработали, обрушиваясь на плечи измученных полуживых рабов. Их вытряхнули из лодки на деревянную платформу и окружили. Надсмотрщики работали четко: невольников разделили, развели в стороны и вскоре каждый оказался на своем месте – весельной скамье.
Весла по бортам шли рядом, по три впритык, и каждое управлялось одним гребцом. Куланна и других рабов посильней поставили ближе к носу.
– Гляньте-ка, колодник!
Наемник поднял голову и налитыми кровью глазами взглянул на ухмыляющегося здоровенного мужика с плетью и заткнутым за пояс длинным кинжалом.
– Ничего, здесь руки тебе понадобятся для другого.
К Куланну подошли двое. Один ударил его по голове дубинкой, обмотанной тканью, у наемника поплыло перед глазами, а второй сначала надел на него ножные цепи и приковал к толстому железному кольцу в палубе, а потом сбил с рук колодки.
Куланн выпрямился, с хрустом расправил плечи и начал разминать немилосердно болевшие руки. Синяки выглядели жутко, а там, где колодки натерли кожу, образовались большие ссадины, воспаленные, сочащиеся сукровицей.
– Эй, не зевать!
Наемник вздрогнул, когда удар кнута обжег его спину. – Вы! Шлюхины дети!
Здоровенный мужик прошелся перед новыми рабами. Он был высок, широкоплеч, на руках вздувались мускулы, мощные ноги твердо стояли на палубе. Мужик по самые черные злющие глаза зарос густой щетиной, но голова была наголо обрита.
– Я – Аран! Главный надсмотрщик на «Крылатой». «Крылатая», как и вы все, принадлежит мастеру Райни! Вы поведете его через Стылое, а потом через Бархатное море на Южные острова! Корабли мастера Райни славятся своей быстротой, а дают им ее ваши руки! Поэтому вы будете грести так, словно демоны Бездны рвут вас на части, иначе я нарежу из ваших шкур полос для своих сандалий!
Аран еще долго орал, во всех красках расписывая, что может сделать с безответными рабами. Прослушав его, Куланн заключил, что любимое занятие надсмотрщика – мучить себе подобных.
Когда всех рабов рассадили на скамьи и приковали, где– то на корме глухо ударил огромный барабан.
– И-и-р-раз!
Куланн сообразил, что надо делать, ухватился за весло, откинулся назад, и оно само повело его дальше.
Весло было очень тяжелым, после первых же гребков Куланн взмок. Он глянул по сторонам – остальным приходилось еще хуже. Кто-то не мог приноровиться, кто-то не попадал в ритм, кому-то и вовсе не хватало сил.
Все исправили плети надсмотрщиков и мерный звук барабана. Вскоре рабы уже гребли, как один, надрываясь, изо всех сил наваливаясь на весла.
Хмуро понаблюдав за ними какое-то время, Аран скомандовал:
– Достаточно!
Барабан затих. Невольникам дали напиться, принесли котлы с кашей, в которой угадывалась рыба. Оголодавшие, обессиленные люди загребали пищу руками, запихивали в рот, глотали не жуя. Им дали два часа отдыха, а потом барабан ударил вновь.
– Хватит прохлаждаться!
Куланн услышал краем уха, как Аран раздает приказания:
– Ночью расслабятся. Груз не ждет, через шесть дней мы должны быть на Южных островах. Скорость позволит мастеру Райни продать товар по двойной цене. Вперед!
Началась бесконечная пытка солнцем, плетьми и скользким от пота веслом.
* * *
Куланн без сил лежал на палубе, глядя на редкие звезды. Галера тихо качалась на волнах – ее паруса поймали ветер, и гребцам дали несколько часов отдыха.
– Эй!
Наемник повернул голову на тихий шепот. Его окликал сосед. Он был не из Вольного воинства, Куланн никогда прежде не видел этого человека.
– Тебя звать-то как? Ты ж наемник?
Куланн кивнул и назвался, и собеседник сразу потерял к нему интерес. Но тут наемник вспомнил имена и словечки, что нашептал ему мальчишка:
– Солома по ветру, ветер в заднице. Тарн Салоед здесь?
– Ишь ты, – сосед подполз ближе, насколько позволяли цепи, и вгляделся в Куланна.
– Не ори, тише. Откуда знаешь Салоеда?
– Толстый Финад привет передает.
Сосед присвистнул:
– Иди-ка ты! Ладно. Я – Заноза.
Куланн промолчал, так как не знал, что на это ответить. – Вместе крыс жрать будем, – ухмыльнулся Заноза.
Он рассказал наемнику, что их ожидает. «Крылатая» была одной из пятнадцати торговых галер, принадлежащих мастеру Райни. Всего на веслах сидело двести гребцов, на них приходилось пятьдесят надсмотрщиков, не считая команды и воинского отряда. Рабами командовал Аран, сам бывший галерник, выбравшийся в начальники. Гребцы его ненавидели, он отвечал тем же. По словам Занозы, хуже Арана никто не лютовал. Живые орудия он не жалел. Тех, кто подводил, без церемоний выкидывали за борт. Рабы умирали, как мухи по осени. Правда, еды и воды Аран тоже не жалел, ведь сила гребцов – это скорость галеры и похвала мастера Райни.
– Пятьдесят рыл на двести, – задумчиво почесал щетину Куланн. – Неплохой расклад.
– Для чего? – прищурился Заноза.
В темноте Куланн не мог его толком разглядеть, только ощущал густой дух давно немытого тела.
– Для бунта, – шепнул Куланн.
– Мы закованы, – помолчав, буркнул Заноза. – Бунт твой закончится там же, где начался.
– Что делают, если раб умирает на скамье у весла?
– Сбивают с него цепи и выкидывают тело за борт.
– Чем и кто?
– Ворг Толстяк, у него кувалда, ей он разбивает кольца, с одного удара, между прочим, здоровый кабанище, шмыгнул носом Заноза. – Как-то раз бахнул этой кувалдой по башке одному особо недовольному. Мозгами всю палубу от носа до кормы забрызгало.
– Думаю, ваш толстяк всяко не здоровей меня, – задумчиво протянул Куланн. – Спорим, что с кувалдой в руках я за три минуты освобожу шестерых.
Заноза снова помолчал.
– Ну, допустим, – негромко произнес он наконец. – Слыхали и мы про Куланна Две Половины. Если хоть половина из этого правда, то допустим. Но кто тебе даст кувалду?
– Сам возьму, – ухмыльнулся в темноте Куланн. А Толстяк мне ее охотно уступит. Или неохотно.
Заноза засопел. Завозился, усаживаясь.
– Нормально говори, нечего мне тут кислую капусту на уши вешать, – зло прошипел он.
– Я вырву свое кольцо из палубы, – пояснил Куланн. – Если Толстяк в это время будет рядом, то я заберу кувалду. И его жизнь в придачу.
На этот раз Заноза молчал долго.
– Ты говоришь, что голыми руками вырвешь кольцо из палубы? – недоверчиво уточнил он.
