всё равно ничего не поправить. Часа четыре он «поливал» на юг, пока топливо не закончилось. Стемнело. Огней с берега уже не видать. Заехали далеко, хрен знает куда. А к утру шторм подошёл: волна метра два-три. Хорошо, лодка нормальная была. Недаром «рискью бот» — поисково-спасательная.
Посадили нас на вёсла. Шесть суток в такую погоду гребли под дулом автомата. Были в лодке плавучий якорь и магнитный компас. Взяли по компасу на север-северо-восток. На Нигерию. Херачили по очереди: мы гребли, негры гребли. Поняли, что одним нам не справиться, сгинем все. И так — шесть суток. В шлюпке отсутствовала положенная питьевая вода и сухой паёк. Старый энзэ был просрочен, его якобы выкинули, а новый ещё не успели заложить. Кто-то, видно, этот неприкосновенный запас оприходовал ещё до нас.
Вот так, без воды, без еды, шесть суток. На одном стрессе. Без него бы не выжили. Это, конечно, что-то: океан, Гвинейский залив, восход-заход, днём солнце шпарит нещадно, волна в борт херачит, как молотом… А мы всё гребём и гребём. Откуда силы? Всё вспоминал Федю Конюхова. Как он один на гребной лодке — через Тихий океан. Это стимулировало. Пример для нас спасительный.
Короче, шесть дней мы так гребли, к вечеру догребли до буровой. Рядом на якорях супертанкер стоял метров под триста в длину. Trinity spirit — «Святая Троица». Порт приписки — Монровия. Я ещё про себя молитву вспомнил — «Пресвятая Троица, спаси нас!»
Подошли. Начали орать. Объяснили, что заблудились, дайте воды и пожрать. Нам скинули еды, воды. Этих двух придурков представили охраной. Скажи правду, так тут же в расход и пустят. Стволы они, правда, спрятали под брезентом, чтоб на танкере никого не пугать. Но нас предупредили: «Чуть что, начнём палить».
Жажда предельная. Попили воды. Еду пока в сторону отложили. В районе танкера оказался рыбак с девятилетним сыном, сети проверял. Согласился помочь — дотащить до ближайшего берега. Только отъехали — танкер ещё в дымке маячил — эти придурки пушки свои подоставали и начали кричать фишермену[46], мол, правь туда-то и туда-то. А он: нет топлива. Долго ругались между собой. Фишермен стойким оказался.
Тогда взяли у него телефон и стали звонить в свою деревню. Деревня их вроде Крик называется. На Рамос Ривер. Так я понял из разговора.
Снова поехали непонятно куда. Нас опять мордами вниз положили. Кто-то лодку на буксир взял. Ехали так недолго. Кинули якорь возле джунглей. Рядом деревня какая-то. Уже потом нам сказали, что были мы недалеко от Лагоса, где на внешнем рейде и стоял Trinity spirit. Якорь держал плохо: дрейфовало нас по ветру не хило.
Один из пиратов, который по всем признакам главный, сказал, что поедет за моторной лодкой. Напарнику приказал нас охранять. Мы же живой товар, ценность. За нас можно большие бабки запросить. Только он уехал, минут через 15–20 гудят моторы — военные подлетают. То ли на танкере заподозрили у нас неладное, то ли наш «дженерал аларм» сработал. Вот вояки и подсуетились, зашустрили. Стали жёстко пулять в нашу сторону. В основном поверх голов. Мы-то в лодке лежали, а пират весь на виду. Вояки стали его запугивать. А он: я же фишермен! вы чо творите? белены объелись?
Провоцировали его, провоцировали, постреляли и отъехали в итоге.
Минут через 5-10 подлетело ещё две лодки, уже с пулемётами, и давай стрелять, шугать его — этого якобы фишермена. Наверное, не поверили его легенде. Накрывали очередями, пока он наконец не закричал, чтобы пошли все в задницу, мол, это его бизнес и неча им соваться туда, куда не просят. В итоге как стал поливать в их сторону из своих автоматов! Патронов много. Дуло красное, дымится, магазинов 4–5 извёл.
Они в ответку тоже отстреливались, но почему-то не в него, а так — поверху. А «наш» вошёл в раж: всё стреляет и стреляет по ним на полном серьёзе. Только гильзы бьют по ногам. Картина, я вам доложу, не для слабонервных. Короче, война конкретная. Такое и в кино не увидишь. В итоге военные отступили. Тогда наш пират быстро выбрал якорь, взял весло и догрёб до берега, там всего-то метров двадцать-тридцать было. На берегу он завернул пушки убитых охранников в брезент и приказал нести всё это в джунгли. Дальше в лес — больше дров.
— Гоу в джунгли, — всё время повторял он.
Позицию в джунглях меняли каждые минут пять-десять. Такова, наверное, была тактика. А уж стратегия вообще непонятная. Наш чёрный собрат спец был ещё тот… Адреналина — куча! Нас шатает, мы падаем. Да ещё с этим брезентовым сидором со стволами. И всё это в ночи, на ощупь. Погреби шесть суток на вёслах, вообще ляжешь не встанешь. А здесь ещё одно испытание. Но всё на стрессе, силы сами откуда-то берутся. Ведь помирать неохотца. Был бы боекомплект, хотя бы один рожок, мы бы этого парня сами уложили в подходящий момент. Он тоже, гад, подустал крепко. Но всё бежит и бежит да нас погоняет. Потом вдруг: go sleeping — спать, мол. Иначе, видит, свалимся. Спим… через две минуты — stand up! Гоу! Вставай! Вперёд! И так мы точек десять сменили. Выспаться, конечно, не удалось. Двигались каким-то противолодочным зигзагом. Мы — в полном ауте. На последней точке он нас бросил, но предупредил, чтобы лежали и не рыпались, если что — убьёт. Пойду, говорит, достану лодку, будем сваливать отсюда…
Нелегка судьба пирата! И только он ушёл, тут и началась самая что ни на есть война. Вообще — сплошной трэш. Типа их войсковой спецоперации: кругом пальба, мочилово конкретное. Пират наш, похоже, сбежал по-настоящему.
Мы в джунглях были от берега метрах в шестидесяти-восьмидесяти. Подлетели военные катера, моторы гудят. И как стали по этим джунглям, где мы засели, полосовать из всех своих калибров! Стригли под ноль. Я такого в жизни не испытывал. Сам из Дагестана, но чтоб так — первый раз. Со страха обдристаться можно, да нечем. Шесть суток во рту ни маковой росинки.
Пули летели стаями: и разрывные, и трассирующие — просто жесть. Косили всё подчистую. Там тебе и пулемёты, и автоматы, и гранаты, и ещё чего-то редкими залпами ухало, но по-серьёзному — аж в ушах закладывало. Вовремя слинял наш вожатый. Будто предчувствовал. Кто дал на нас наводку, можно только догадываться. А нам и ответить-то нечем, зарылись в почву и носа не кажем. Чо делать, не знаем: в атаку идти или линять куда-нибудь? Не
