Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
– «О, не думай, что ты из тех, / Кто следа не оставил в мире! / Поминовения день…»
Он ушел в себя, проникшись процитированным хокку. Его слова повисли в воздухе. Гриша Матерый отвернулся, скрестив руки за спиной. Ему стало неловко.
– В каком смысле? – только Раиса, похоже, не понимала, к чему все идет. Принц пропустил ее вопрос мимо ушей.
– Вы с кем-то говорили? Я слышал голоса.
– Что вы, что вы… Одна я. Сама с собой. Старость – не радость.
Принц окинул тоскливым взглядом захламленную прихожую. Любая комната дома, в котором долго живет один и тот же человек, содержит полный набор предметов, охватывающий все периоды его жизни. И прихожая Раисы Леонидовны не являлась исключением. Она рассказывала историю последних сорока лет ее существования в этих стенах. Вязаная шаль, принадлежавшая еще ее матери; Раиса тщетно пыталась повязывать ее внуку Паше, который в шесть лет уже прекрасно разбирался, что девчачье, а что нет; а перед этим, с бо́льшим успехом, дочери Ларисе, которая никогда не понимала ее одержимости на службе Принца и в итоге уехала с мужем в Лондон… Обои, расцарапанные когтями кошки, уже пять лет как покойной… Пара ботинок, замызганных клеем и скипидаром, которые Паша не надевал, но и выкинуть не решался… Взгляд Принца вернулся к хозяйке.
– Собирайтесь, Раиса Леонидовна.
– Куда, простите? – поинтересовалась Раиса участливо.
– В глубокую заморозку, – Федор Афанасьевич вздохнул и пустил слезу. – И не смотрите на меня так. У меня самого сердце кровью обливается. А что делать? Задание не выполнили, симпатизируете симпатизирующим, преступника упустили. А он такого наворотил, ваш Степанов…
Раиса подумала, что Степанов был такой же «ваш», как и «наш». За свои ошибки и промахи власть имущим свойственно наказывать тех, кто рядом; наказывать еще суровее тех, кто указал им на их ошибки; часто – наказывать со всей жестокостью жертв этих ошибок. Еще Раиса подумала – если она расскажет Принцу, что беглый Степанов притаился сейчас в ее платяном шкафу в гостиной, то вместо нее в глубокую заморозку отправят Степанова, а ее наградят.
– Не нужно слез, прошу вас, пожалейте меня! – попросил Принц, утирая влагу с ресниц. – Я – лидер впечатлительный. Собирайтесь, и давайте поскорее с этим покончим. Мне еще выступать сегодня.
Тогда Раиса подумала, что Степанову всего двадцать лет, а наград у нее несколько дюжин – медалей, грамот и благодарностей, – и в эту минуту ей было от них ни горячо ни холодно. Ее горло сковало ужасом и горькой обидой, но даже в эту минуту Раиса не смела и подумать о том, чтобы выразить Принцу свое разочарование, возразить, повысить голос во имя справедливости или даже посмотреть ему в глаза, так сильна были привычка беспрекословного подчинения.
– Сейчас. Вещи соберу, – сказала она вместо гневной диатрибы.
– Как скажете, – кивнул Федор Афанасьевич. – Хотя ничего особенного вам не понадобится.
Только когда Раиса заковыляла в гостиную, Гриша Матерый смог, наконец, вернуть отведенный в сторону взгляд и посмотреть ей вслед. Ему хотелось чем-нибудь помочь ей, но в пору, когда головы падали с плеч налево и направо, головы таких ветеранов, как Гранитная Вдова, было бы своевременно позаботиться о самом себе. И Гриша молчал. Из окружения Федора Афанасьевича пока только он знал о грядущей войне.
Раиса догадывалась, что Женя наблюдает за ней через щелку, и старалась не смотреть в его направлении, чтобы не выдать случайно. Тогда не поздоровится обоим. Она поискала свою сумку, обнаружила, что уже успела взять ее в руку, повесила ее на спинку стула и взяла снова. Ее теребило инстинктивное желание какого-то последнего поступка, прежде чем кануть в небытие. Но как подать Степанову знак, когда вокруг столько ушей? Словно почувствовав что-то, Оркский Принц вошел в комнату:
– Поторопитесь, пожалуйста. Филипыч уже выступает. У меня тоже речь через двадцать минут.
Принц подал Раисе мысль.
– Посмотрим напоследок, что вещает, – и Раиса включила старенький «Горизонт». На экране возник оркский репортер с микрофоном, тот же самый, что освещал вчера ночью происшествие с господином Хабибуллиным и его «Шкодой». Фоном за его спиной служила сталинская высотка на Баррикадной; репортер занял позицию где-то на кромке Садового кольца.
– …А сейчас – прямая трансляция из резиденции Эльфийского Принца. Макар Филиппович выступит с важным заявлением… – репортер вдруг замер, секунду прислушивался к наушнику-транслятору в ухе, и продолжил извиняющимся тоном:
– Прошу прощения, меня поправляет коллега – прямая трансляция из резиденции Оркского Принца.
Репортаж прервался очередной паузой; репортер снова вдавил наушник поглубже, чтобы расслышать, и расстраивался на глазах. Он шмыгнул носом и провозгласил:
– На данный момент неизвестно, из чьей резиденции ведется трансляция. Пресс-конференция была объявлена в последнюю минуту. Наши корреспонденты впервые работают из этой точки. Мы приносим извинения…
– Пойдемте, – попросил Принц. – Не тяните время.
Следуя за Принцем, Раиса Леонидовна положила дистанционное управление на комод, не выключая телевизор, и, задержавшись на мгновение в дверном проеме, негромко бросила в сторону платяного шкафа:
– Удачи, и Бог тебе судья.
– Вы что-то сказали? – переспросил Федор Афанасьевич, пока Гриша Матерый открывал перед ним входную дверь.
– Сама с собой я. Старость не радость, – горько сообщила ему Раиса.
Уже переступая порог квартиры, Принц мудро кивнул ей в ответ:
– Ничего, скоро все закончится. Может, оно и к лучшему?
Когда в прихожей защелкнулся замок, Женя, запутавшись в чьих-то колготках, вывалился из шкафа в каскаде мешочков с нафталином, кофт, зимних курток в чехлах и деревянных вешалок. По телевизору показывали Катю.
Репортер передал слово своим коллегам внутри высотки. Резиденция располагалась в башне на последнем этаже. Основное ее помещение представляло собой гигантскую роскошную залу с балконом в половину ее длины, колоннами в римском стиле и просторным даже для нескольких взрослых людей аквариумом в нише, с кораллами, рыбками и рабочей, радиоуправляемой моделью испанской подводной лодки «Иктинео I» образца 1859 года в масштабе 1:28. Зала кишела представителями СМИ и высокопоставленными гостями из разряда тех, на чье благополучие война никак не влияет, а если и влияет, то в лучшую сторону; между огромными фуршетными столами туда-сюда сновали официанты с тарталетками и вином на подносах, и охранники обоих лагерей обменивались подозрительными взглядами, не вполне понимая суть мероприятия.
– Дорогие Эльфы!
Когда Макар Филипыч начал обращение к народу, гул в зале стих, защелкали затворы фотоаппаратов, освещая Принца вспышками с разных сторон.
– Сегодняшний день омрачен трагическим событием, которое, боюсь, изменит нашу жизнь навсегда. Впервые за долгие годы был нарушен закон. Катастрофу пока что удалось предотвратить, но…
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 55
