с детства. За это время я поняла, что если ты не хочешь, чтобы тобой пользовались, ты должен защищать себя. Твоя пиар-команда не поможет. Твоя служба безопасности не поможет. Твой директор, менеджер, или агент не помогут. У всех у них свои собственные планы. Они все смотрят на тебя как на продукт, который они хотят продать. Единственный человек, который по-настоящему заботится обо мне — это я сама. Так что, да, я поднимаю шумиху, когда кто-то меня подставляет. Я думаю, что каждая девушка должна так поступать.
— Я начинаю по-настоящему злиться, — предупреждаю я её. — Я. Не. Буду. Делать. Заявление. Не спрашивай меня снова.
— Пожалуйста, ласс, — тихо говорит Глен.
Я поворачиваюсь к нему.
— Не надо мне тут твоих «ласс». Ты позволил своему товарищу по команде поднять меня и силой увезти с интервью, которое я давала, только потому, что ему не понравилось то, что я говорила. Ты хоть представляешь, насколько это неуважительно? Я пыталась постоять за себя, а Джи-Ай Джо[40] подумал, что я была слишком строга к парню, который разрушает мою жизнь последние несколько недель? Который запугивает и угрожает мне, который вломился в мой дом? Все всегда хотят, чтобы я заткнулась и улыбнулась. Это всё, чего кто-либо когда-либо хотел от меня, с тех пор как мне исполнилось тринадцать. И никто из вас понятия не имеет, каково это в-всегда… — Я замолкаю, мое горло сжимается от слез. Дерьмо. Я качаю головой. — Забудьте об этом, — бормочу я, откидываясь на диванные подушки. — Ответ — нет.
Наступает короткое молчание.
Кента делает шаг вперед и садится на диван рядом со мной, проводя рукой по своим волосам. Он распустил свой обычный пучок, и они падают ему на лицо. Выглядит действительно горячо. Что только сильнее злит меня.
— Я думаю, мы смотрим на ситуацию с разных углов, — мягко говорит он. — Брайар, как ты думаешь, почему Мэтт утащил тебя с того интервью?
— Потому что он думал, что я устраиваю представление, — бормочу я. — Я вела себя не элегантно.
— Нет. Дело совсем не в этом. — Пару мгновений он изучает меня. — Думаю, нам стоит немного поговорить о психологии преследования.
Я отхлебываю еще немного пива.
— Уже говорила тебе, что хожу к специалисту.
— Не о жертве. О преследователе. Преследователи, подобные X, как правило, проявляют очень специфические психологические черты.
Я закрываю глаза. Я ненавижу это дерьмо. Ненавижу.
— Слушай, мне все равно, если у него измученная душа, или депрессия, или что-то ещё, окей? Меня не волнует, что он социально неадаптированный, или сирота, или его родители развелись, когда он был ребенком. Всё это дерьмово, но не оправдывает его поведение. — Я ковыряю этикетку на пивной бутылке. — Я уверена, что он психически болен. Но я не его психолог и не его мама, я его жертва. И просить жертву сопереживать тому, кто причиняет ей боль, это полный пиздец. Мне позволено злиться на него.
Он издает низкий стон.
— Господи, Брайар. Я говорю совсем не об этом. — Он протягивает руку и кладет её на мою. Я моргаю от неожиданного прикосновения. Его ладонь прохладная и гладкая. — Я знаю, что ты злишься, — говорит он. — И у тебя есть на это право. И если хочешь сходить в спортзал, чтобы немного выпустить пар, а потом вернуться и поговорить об этом, это тоже прекрасно. Но поверь мне, я не собираюсь винить тебя ни в чем, что X делает с тобой. — Его карие глаза смотрят в мои, совершенно искренне.
Я понимаю, что верю ему. Правда верю. С тех пор, как мне исполнилось шестнадцать, люди обвиняли меня в дерьме, которое я не могла контролировать.
Но я не думаю, что этот мужчина будет меня винить. Ни капельки.
Я делаю глубокий вдох через нос.
— Никакого спортзала. Давай сначала поедим. Потом ты можешь рассказать мне, как сильно я облажалась.
Глава 28
Брайар
Полчаса спустя мы с Кентой растянулись на диване в удобной одежде, склонившись над стопкой бумаг. Кофейный столик перед нами уставлен тарелками с веганскими суши и дымящимися чашками с мисо[41]. Глен ушел, чтобы согласовать новые детали по безопасности с менеджером отеля, а Джули вернулась в свой номер дальше по коридору. Я ничего не слышала от Мэтта, поэтому полагаю, что он всё ещё спит.
Здесь только я и Кента.
В этом отеле есть балкон, и хотя мне не разрешают сидеть там — очевидно, из-за риска быть подстреленной снайпером — вид через стеклянные двери потрясающий. Надвигается шторм, и небо становится темно-фиолетовым, темные тучи сгущаются над Голливудскими Холмами. Странный сиренево-серебристый свет падает нап угловатое лицо Кенты.
Я изучаю его, пока он работает над своими заметками, темные волосы свободно падают ему на лицо. Мне нравится, как он двигается. Все его движения и жесты плавные и твердые. Изящные. Даже почерк у него красивый и аккуратный. Я смотрю на его сильные пальцы, и острое желание эхом отдается во мне. Я помню, как прижала его к стене прошлой ночью. Я помню его горячий рот напротив моего. Я представляю эти сильные пальцы внутри себя.
— Брайар? — зовет он, и я резко возвращаюсь к реальности. Он мягко улыбается, как будто точно знает, о чем я думала. — Я уверен, что ты устала. Я постараюсь по-быстрее.
— Извини. — Я прочищаю горло, меняя позу. Наши руки прижимаются друг к другу, и по легкому напряжению его мышц я могу с уверенностью сказать, что он замечает это, хотя ничего не говорит.
Он указывает на диаграмму, которую нарисовал в своем блокноте.
— Сталкеры вроде X, увлекающиеся этими навязчивыми романтическими фантазиями о незнакомых с ними людях, обычно довольно бессильны, по общественным стандартам, — объясняет он, делая пометку. — Обычно они небогаты, не особо привлекательны, не сильны физически. У них плохие социальные навыки, и практически нет семьи или друзей. Они часто безработны или работают на низкооплачиваемой работе.
Я не понимаю, почему это означает, что я должна позволять им преследовать меня, но я держу рот на замке и позволяю ему говорить.
— Чтобы бороться с этим чувством бессилия, — продолжает он, — они создают фантазии в своих головах. Это дает им чувство контроля и значимости в мире, который обычно считает их незначительными. X ясно представляет себе мир, в котором вы двое влюблены.
— Но он ошибается. Так что я должна наставить его на путь истинный.
Кента качает головой.
— Если бы он был обычным человеком, я бы полностью поддержал твое право отвергнуть его. Но сталкеры его типа обычно
