Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
помнить. В своей работе я придерживаюсь следующего эмпирического и практического правила: даже если пациент не видит снов, его сознание содержит достаточно материала, который он по определенным причинам стремится утаить. Зачастую главная причина такова: «Я нахожусь в руках аналитика и хочу лечиться у него. Но аналитик должен делать свое дело, поэтому в этом отношении я выбираю пассивность». Иногда возникает сопротивление более серьезного характера. В частности, некоторые пациенты, будучи не в состоянии признать в себе определенные нравственные изъяны, проецируют их на аналитика, после чего приходят к логическому заключению, что, раз аналитик более или менее нравственно неполноценен, о некоторых неприятных вещах ему сообщать не следует.
Таким образом, если пациент не видит снов с самого начала или же они внезапно прекращаются, он утаивает материал, требующий сознательной проработки. Здесь одним из главных препятствий можно считать отношения между аналитиком и пациентом. Последние могут помешать им обоим, как аналитику, так и пациенту, ясно увидеть ситуацию. Мы не должны забывать, что как аналитик проявляет и должен проявлять пытливый интерес к психологии своего пациента, так и пациент, если он обладает активным умом, нащупывает свой путь в психологию аналитика и занимает соответствующую позицию по отношению к нему. Аналитик слеп к позиции своего пациента в той мере, в какой он не видит самого себя и своих собственных бессознательных проблем. По этой причине я утверждаю, что врачу необходимо самому подвергнуться анализу, прежде чем практиковать его с больными. В противном случае анализ может обернуться сильным разочарованием: при определенных обстоятельствах высока вероятность того, что аналитик зайдет в тупик и потеряет самообладание. Если это происходит, у него есть два пути: либо согласиться с тем, что психоанализ – это бессмыслица, либо признать, что он посадил свое судно на мель. Если вы уверены в собственной психологии, вы можете заверить больного, что он не видит снов потому, что в его сознании еще остался непроработанный материал. Я настаиваю, что в такие моменты уверенность в себе необходима, ибо критика и беспощадные суждения, которые иногда приходится слышать, могут совершенно выбить из колеи того, кто к ним не готов. Непосредственным следствием утраты равновесия со стороны психоаналитика является то, что он начинает спорить со своим пациентом, дабы сохранить свое влияние на него. Это, разумеется, делает всякий дальнейший анализ невозможным.
Как я уже упоминал, в первую очередь сновидения следует использовать как источник материала для анализа. В начале анализа не только не нужно, но иногда и неразумно предлагать так называемое полное толкование сновидения. Полная и воистину исчерпывающая интерпретация крайне затруднительна. Интерпретации, которые иногда можно найти в психоаналитической литературе, очень часто представляют собой однобокие и нередко спорные формулировки. К их числу я отношу и ограниченные сексуальные редукции венской школы. Ввиду многогранности сновидческого материала следует остерегаться всех односторонних формулировок. Именно многогранность смысла сновидения, а не его однозначность, ценна для нас, особенно в начале лечения. Например, вскоре после начала лечения одной моей пациентке приснился следующий сон. Она находится в гостинице в незнакомом городе. Внезапно вспыхивает пожар. Ее муж и отец вместе с ней помогают тушить огонь и спасать людей.
Пациентка – умная, но чрезвычайно скептически настроенная женщина – была убеждена, что анализ сновидений – сущая чепуха. Мне лишь с большим трудом удалось уговорить ее попробовать этот метод хотя бы раз. В качестве отправной точки для ассоциаций я выбрал пожар, самое заметное событие в сновидении. Пациентка сообщила мне, что недавно прочла в газетах, что в Цюрихе сгорела одна гостиница; что она помнит эту гостиницу, потому что когда-то останавливалась там. В гостинице она познакомилась с одним мужчиной, с которым у нее завязался довольно сомнительный любовный роман. В связи с этой историей выяснилось, что у нее было немало подобных приключений, и все они были решительно легкомысленного свойства. Эту важную часть ее прошлого обнаружила самая первая ассоциация. В данном случае было бы бессмысленно объяснять пациентке совершенно очевидный смысл сновидения. Учитывая ее легкомысленное отношение и скептицизм, который был лишь частным его проявлением, она холодно отвергла бы такую попытку. Однако после того как легкомысленность ее поведения была осознана и продемонстрирована ей на материале, который она сама же и предоставила, стал возможен более тщательный анализ последующих сновидений.
По этой причине на начальных этапах целесообразно использовать сновидения для обнаружения критического материала посредством ассоциаций. Это самая лучшая и самая безопасная процедура, особенно для начинающих психоаналитиков. Произвольный перевод сновидений крайне нежелателен. Подобная практика была бы основана на суеверном предположении, будто сновидение несет устоявшееся символическое значение. Но фиксированных символических значений не существует. Некоторые символы действительно повторяются достаточно часто, однако даже в этом случае мы не можем выйти за рамки общих утверждений. Например, было бы ошибкой полагать, что змея, когда она появляется во сне, всегда имеет сугубо фаллическое значение; равным образом нельзя отрицать, что она может обладать этим значением в некоторых случаях. Каждый символ имеет по меньшей мере два значения. Сексуальное значение сновидческих символов – в лучшем случае лишь одно из них. Посему я не могу принять ни исключительно сексуальные толкования, которыми пестрят некоторые психоаналитические публикации, ни интерпретацию сновидений как осуществление желаний, ибо на опыте убедился в однобокости и неадекватности подобных формулировок. В качестве примера приведу очень простой сон одного молодого человека, моего пациента. Ему приснилось, будто он поднимается по лестнице вместе с матерью и сестрой. Когда они оказались на верхней площадке, ему сообщили, что у его сестры будет ребенок.
Сперва я покажу, как, в соответствии с господствующей до сих пор точкой зрения, это сновидение может быть истолковано в сексуальном ключе. Мы знаем, что инцестуальные фантазии играют значительную роль в жизни невротика, поэтому образ матери и сестры может быть понят как намек в этом направлении. «Лестница», как полагают, имеет устоявшееся сексуальное значение: ритмичный подъем символизирует половой акт. Ребенок, которого ждет сестра, есть не что иное, как логическое следствие этих предпосылок. В таком переводе сновидение представляет собой явное исполнение так называемых инфантильных желаний, которые, как известно, составляют важную часть теории сновидений, предложенной Фрейдом.
Я же рассуждал так. Если я говорю, что лестница – это символ полового акта, по какому праву я считаю мать, сестру и ребенка реальными фигурами, а не символическими? Если я придаю символическое значение некоторым сновидческим образам, на каком основании я делаю исключение для других? Если я придаю символическое значение подъему по лестнице, я также обязан придать символическое значение образам матери, сестры и ребенка. Посему я не «переводил» сновидение, а анализировал его. Результат оказался неожиданным.
Ознакомительная версия. Доступно 11 страниц из 51
