– Да уж… Не артефакт, а прямо броня. Любопытно, а попадание пульсара из чарострела выдержит?
– Будет замечательно, если мы этого так и не узнаем, – холодно заметил Смерч, пробуя, как вращается кисть с учетом браслета.
А я, глядя на его руки, поняла: теперь Чакра точно будет под самой надежной защитой.
Крис же, не став больше задерживаться, попрощался. Но перед уходом мы договорились, что я приду в отдел к трем часам дня. Нужно было выяснить, у кого же третья часть артефакта. Но до вечера искаженная волна от моего поискового заклинания не рассеется.
Так что у меня было время отдохнуть… правда, с учетом того, КАК на меня смотрел братец после ухода Смерча, отдохнуть получится, чувствую, очень нервно…
– Есть что-нибудь на завтрак? - поинтересовалась я, понимая, что раз уж скандала со старшеньким не избежать, то лучше провести это мероприятие не на пустой желудок.
– Для тебя есть кофе, а для меня – свежевыжатый треш, – буркнул Дюк, поправляя широкие спортивные штаны. Это единственное, что было на братце из одежды.
– Может, фреш?
– Когда на тебя спящего падает тип, лапающий мою сестру, это именно треш, - припечатал старшенький.
– Слушай, мне дико стыдно, что так получилось. Да, мы с Крисом увлеклись, но… – Я выдохнула и, перебив сама себя, спросила: – Слушай, чем он тебе так не нравится?
– Да мне любой парень рядом с тобой жутко не нравится! – выпалил братец.
Я выдохнула и пошла на кухню. Старшенький – следом. И пока я разливала кофе по чашкам, он, опершись плечом об косяк, продолжил:
– Трис, ты моя сестра. Я тебя помню, когда ты еще пешком под стол ходила…
– С тобой за руку, между прочим, – заметила я, открывая холодильный шкаф.
Как оказалось, братец, в отличие от меня, на новомодной диете «жрать нечего» сидеть отказался и забил полки продуктами. Я достала одну тарелку, на которой лежал кусок открытого тыквенного пирога, и вторую – со стейком из тунца.
– Не перебивай, мелкая. Дай договорить, - фыркнул Дюк. - Так вот. Я тебя еще такой помню. И с бантиками, и с разбитыми коленками, и твои первые опыты с артефактами, от которых в старой квартире деда с ба дым стоял коромыслом… И как представлю, что какой-то чужой мужик рядом с тобой, крохой…
– Этой «крохе», вообще-то, уже давно больше двадцати, - заметила как бы невзначай.
– Все равно, – упрямо вздернул подбородок старшенький.
– Держи чашку своего утреннего депрессо. - Я протянула брату кофе и кусок пирога.
– А почему «депрессо»?
– Потому что она приправлена твоим депрессивным настроением. - И я отхлебнула напиток. – Нет чтобы порадоваться за меня…
– Я радуюсь, - отозвался братец с таким выражением лица, что оно отлично подошло бы для рекламы похоронной конторы.
– Хорошо, если ты так обо мне переживаешь, давай тогда после твоей свадьбы я перееду к тебе и твоей невесте…
На этих моих словах Дюк поперхнулся кофе и закашлялся. А потом выпил… еще кофе, но уже залпом и, поморщившись, поинтересовался:
– Угрожаешь?
– Рисую перспективы гиперопеки.
Братец почесал затылок. Видимо, живо представив себе картину, как они с оборотницей едут в свадебное путешествие и вместо чемоданов берут меня. И насупился.
Я засекла время, ожидая, пока старшенький пройдет все стадии принятия неизбежного. Обычно у бывалых байкеров в осенний сезон, когда дороги покрывались коркой льда, это самое принятие состояло из этапов: отрицание, гнев, торг – и наконец они клеили на заднее стекло магомобилей знак «шипы» и пересаживались с магоциклов на чабили.
У таких, как я, не имевших в запасе четырехколесных драндулетов, была еще стадия депрессии и потом покупка проездного на общественный транспорт.
Но у Дюка была задачка посерьезнее, и я терпеливо приготовилась ждать, а заодно жевала сочный стейк.
Но не прошло и десяти минут, как старшенький покаянно выдал:
– Я перегнул палку?
– Почти сломал, - подтвердила я, жуя тунец.
– Прости. Просто мне тебя тяжело отпускать и жалко… особенно к этому клыкастому.
– А мне, значит, тебя какой-то двуликой прямо хочется сплавить, – фыркнула возмущенно. - Между прочим, вдруг она не умеет свекольник готовить?
– Ты тоже не умеешь.
– И что? Это как-то помешает мне за тебя волноваться, что ты голодный, нестираный и нештопаный со своей невестой будешь? – жуя, поинтересовалась я.
– Знаешь, Трис, я до этого думал, что ехидны бывают потомственные, наследственные и вылитые. Но мне досталась уникальная сестренка – сразу три в одном!
– Еще один твой комплимент – и впервые боевой маг второй стрелковой дивизии Дюк Торвин получит от сестры леща тунцом. – И в доказательство подняла стейк, нацепленный на вилку.
– Между прочим, это было на ужин, – тоном рачительной домохозяйки, припасшей бутылочку вина на новогодие, сварливо отозвался братец.
И я вспомнила, что сегодня вечером должно состояться знакомство с его невестой.
– Во сколько мне прийти?
– К девяти, - хмыкнул Дюк, видимо осознав, что не только меню на ужин на нем, но и уборка.
– Отлично, тогда ты успеешь купить ещё два стейка, - с этими словами я выудила из холодильного шкафа еще одну тарелку с тунцом. Все же магии я поистратила, и сейчас полупустой резерв давал о себе знать.
– Кстати, а почему рыба? Ты же вроде предпочитаешь жареные ребрышки?
– Она у меня кошечка, - при этих словах на губах Дюка расплылась счастливая улыбка. – Из клана снежных барсов.
– И как же ее зовут? – полюбопытствовала я.
– Джинджер Стэйн. Но лучше – Джин. Она тоже с норовом, как и ты.
– Ну, значит, мы с твоей невестой сойдемся. А уж характерами или врукопашную…
– Заметь, я твоего вампира и пальцем не тронул, - тут же предостерегающе нахмурился братец.
– Не врезал и не получилось врезать – немного разные вещи. - Я припомнила, как Смерч увернулся от хука братца, когда тот попытался в лучших традициях диванных войск вести бой сразу из-под пледа. – Но зато ты его вдосталь обрычал и обматерил взглядом.
– Хорошо, мелкая, я тебя понял! – Он поднял руки в жесте «сдаюсь». - Я тоже попробую быть с твоим парнем вежливым. Но знала бы ты, как это тяжело.
– Тогда мы договорились. Я тоже буду радушной сестренкой.
Дюк на это лишь покачал головой и вышел из кухни, а я вздохнула и принялась за второй стейк. Вот только чем дольше орудовала вилкой, тем отчетливее звучала фраза брата о «моем парне». Да, Смерч назвал меня своей девушкой, вот братец, не задумываясь, и отзеркалил. И я наконец поняла, что скребло в душе с того момента, как ушел Смерч.
