присутствии. Я желаю также, чтобы Филандр, первая фрейлина королевы, отдавала мне отчет о всех случаях, когда королева будет что-либо писать, и сделала так, чтобы это не происходило без ее ведома, поскольку в ее ведении находятся письменные принадлежности». Анна Австрийская написала внизу этого документа: «Я обещала королю свято выполнять содержание вышеизложенного». Обещание это стоило недорого.
21 августа 1637 г. Ришелье лично в своем дворце допросил Ла Порта. Тот заявил, что может давать показания, если ему повелит королева. Людовик ХШ потребовал от жены письменного приказания Ла Порту сообщить все ему известное, угрожая в противном случае подвергнуть дворецкого пытке. Обеспокоенная королева поспешила сделать дополнительные признания: она-де действительно дала шифр Ла Порту для поддержания связи с Мирабелем, принимала переодетую графиню де Шеврез, но корреспонденция якобы носила сугубо невинный характер. Королева вынуждена была написать Ла Порту, что предписывает ему открыть все ее тайны.
Попытки подорвать влияние могущественного кардинала предпринимались и другими лицами. Так, в декабре 1637 г. Коссен, исповедник Людовика ХІП, интриговавший против Ришелье, с помощью королевской фаворитки Луизы Лафайет доставил монарху письмо Марии Медичи, содержащее нападки на Ришелье. Через два часа кардинал получил известие об этом и сумел нанести контрудар. Назавтра Коссен узнал от короля, что в его услугах более не нуждаются; вскоре после этого иезуита выслали из столицы, на его бумаги был наложен арест.
В 1637 г. вспыхнуло восстание, поднятое графом Суасонским и комендантом крепости Седан герцогом Бульонским. Как и прежде, заговорщикам была обещана помощь испанского короля и германского императора. К войску мятежников присоединился отряд в 7 тыс. имперских солдат. Королевская армия потерпела поражение в битве при Марсе. Но в 1641 г. пришло неожиданное известие — глава заговора граф Суасонский пал от руки неизвестного убийцы. После смерти графа Суасонского герцог Бульонский предпочел договориться с Ришелье, остальные заговорщики скрылись за границей.
Однако в том же году начал формироваться еще более опасный для Ришелье заговор, в который удалось наполовину вовлечь самого Людовика. Душой нового заговора стал один из королевских фаворитов, Анри де Сен-Мар, сын сторонника Ришелье, маршала Эффиа. В заговор опять были вовлечены неизменный Гастон Орлеанский, герцог Бульонский и, вероятно, Анна Австрийская.
Заговорщики подписали тайный договор с первым министром Испании герцогом Оливаресом. Испанцы должны были напасть с севера на Францию, а герцог Бульонский — сдать им Седан, что помешало бы продвижению французской армии в Каталонии.
Наиболее ловким агентом Сен-Мара был его друг, виконт де Фонтрай, горбатый уродец. Переодетый монахом-капуцином, Фонтрай ездил в Мадрид для встречи с Оливаресом и вернулся, имея на руках подписанный договор. Ришелье, будучи осведомлен своей разведкой о поездке какого-то француза в Мадрид, не был, по-видимому, еще посвящен в детали заговора. После возвращения в Париж Фонтрай имел смелость несколько раз появляться при дворе и даже в апартаментах кардинала с опасными бумагами, зашитыми в камзоле.
Однако даже разослать копии договора заговорщикам, находившимся в тот момент в разных местах, оказалось делом весьма нелегким. Повсюду сновали шпионы кардинала. Сен-Map, например, подозревал аббата Ла Ривьера, доверенного советника Гастона Орлеанского. И не без основания — Ла Ривьер был агентом Ришелье. Пока искали способы пересылки договора, один экземпляр его очутился в руках кардинала! Уже современниками высказывались различные предположения относительно того, каким путем копия договора попала к Ришелье. Одни считали, что он получил ее от герцогини де Шеврез, находившейся тогда в Брюсселе (она бежала из Франции еще в 1637 г.). Если это и так, то вполне понятно, почему Ришелье в своем политическом завещании отозвался о ней с явным презрением. Некоторые считали, что кардинал узнал о договоре из писем испанского губернатора Южных Нидерландов дона Франсеско де Мельоса, перехваченных разведкой министра. Согласно еще одному слуху, копию договора нашли на судне, которое во время шторма село на мель неподалеку от Перпиньяна[209]. Надо учесть также, что с 1636 г. Ришелье имел важного агента в Мадриде — провансальского барона, участника прежних заговоров против кардинала. В сохранившейся корреспонденции имеются намеки, по-видимому, на то, что именно от него исходили известия о договоре.
Некоторые историки полагают, что заговорщиков мог выдать сам Оливарес в обмен на определенные компенсации со стороны Ришелье. Если это так, то Оливарес, вероятно, переслал договор через французского командующего в Каталонии де Брезе, шурина кардинала. Однако многое говорит против этой гипотезы. Предателем мог быть Гастон Орлеанский. Но выдать заговорщиков могла и Анна Австрийская: ведь ее приближенным и любовником был кардинал Джулио Мазарини, ближайший советник и преемник Ришелье на посту первого министра Франции. Загадка так и не была разгадана.
Заговорщики тщетно надеялись на скрытую неприязнь, которую, по их мнению, питал Людовик XIII к своему министру. Сохранившаяся переписка свидетельствует о самом тесном сотрудничестве между королем и кардиналом; она доказывает, что внешние знаки неудовольствия и даже ревности монарха по отношению к Ришелье были скорее игрой и симуляцией, в которых он проявил немалую ловкость. Такое притворство и побудило многих современников считать — это общее убеждение отразили знаменитые «Мемуары» Ларошфуко, — будто король ненавидел своего слишком проницательного и непогрешимого министра.
Получив текст договора, тяжелобольной Ришелье послал его Людовику ХІП, и король согласился на арест Сен-Мара. Конечно, королеву и Гастона Орлеанского трогать было нельзя. Что же касается герцога Бульонского, то его спасла жена. Герцогиня довела до сведения Ришелье, что, если ее мужа казнят, она сдаст крепость Седан испанцам. Герцог был помилован, но заплатил за это отказом от Седана. Фонтрай успел бежать за границу.! Получив известие о посещении короля посланцем кардинала, он сразу же сообразил, что игра проиграна.
Ришелье решил превратить суд над Сен-Маром в доказательство неотвратимости наказания тех, кто выступает против кардинала, но при этом провести суд со всеми формальностями, предписанными законом. А это, несмотря на очевидность измены, было совсем нелегким делом. Ведь разведка Ришелье добыла лишь копию секретного договора, заключенного заговорщиками с Испанией. Кто мог удостоверить аутентичность этого документа? Здесь Ришелье снова использовал предательство герцогов Орлеанского и Бульонского. Он потребовал и получил от них письменные заявления, подтверждающие соответствие копии оригиналу договора[210].
Но и это было еще не все. Министр ясно дал понять канцлеру Сегье, руководившему процессом, что ожидает вынесения смертного приговора не только Сен-Мару, но и его другу де Ту, которого считал более умным и, следовательно, более опасным врагом. Между тем не было никаких доказательств прямого участия де Ту в заговоре. Он, правда, ездил по поручению Сен-Мара к герцогу Бульонскому, но еще до того, как заговор окончательно созрел. Герцог Бульонский показал, что его разговоры с
