Книга Ползи! - Эл Громов

***

Коронам встретил меня изнуряющей жарой и многолюдными улицами, по которым стекались толпы потных людей.

Первым делом по прибытию я отправился к владельцу лавки, чтобы решить самый главный на этот момент вопрос — деньги. Лавка была открыта, торговец — за прилавком.

— О, здравствуй, дорогой друг, — поприветствовал он меня с улыбкой. — Рад, что ты снова пришел ко мне. Что изволишь купить на этот раз?

— Да мне бы не купить, а продать, — сказал я, вытаскивая мешочек с пряностями.

Открыл мешочек и позволил торговцу заглянуть внутрь.

— А аромат-то какой. Такие травы не растут в нашем королевстве. Откуда они у тебя?

— Я побывал на острове Альмтаха. Знакомое название?

— А как же, — деловито кивнул мужчина. — Альбит скупает у них золото. Эти дикари такие наивные. Золото обменивают на какие-то безделушки и ткани.

— А зачем золото на острове, где нечего купить? — резонно заметил я. — Так что насчет пряностей? Не подскажете, кому их продать можно?

— Зачем же кого-то искать? — тут же всполошился торговец. — Я могу их у тебя купить. Отдам за них хорошую цену… два золотых. — Он в ожидании уставился на меня.

— Согласен, — тут же согласился я.

Лишь бы быстрее деньги получить и свалить отсюда, пока не осыпал новыми вопросами.

Торговец делано равнодушно улыбнулся, но я заметил, как он едва слышно в облегчении выдохнул. Облапошил меня, кажись, торгаш. Впрочем, пусть так — я ему должен был, теперь мы, надеюсь, в расчете.

Я обменял мешочек на два золотых (попросил сразу разменять на серебро и медь) и убрался прочь из лавки. Теперь надо найти жилье. Вряд ли мне светит снять его в каком-то более приличном районе. Я все-таки из касты червей. И пока я могу позволить себе обитать только в месте, подобном этому. Пожалуй, тут и попробую обосноваться.

Только как же это сделать? Вот блин, тяжко людям жилось без интернета. Щас бы глянул объявления на авито и снял комнатушку за короткий срок. А как это сделать, не зная никого в городе и не понимая, куда идти?

Я долго бродил по длинной широкой улице, полной народа. Кстати, в первое свое посещение этого места я все-таки поторопился с выводами. Нечистоты сливали в канавы, вырытые по двум сторонам улицы. Тогда, когда при мне кто-то вылил свой ночной горшок прямо на дорогу — это, наверное, был просто максимально некультурный человек, которому пофиг на правила. Пока бродил по улице, ни разу не видел, чтобы подобное повторилось. Но в любом случае грязь и вонь были основными характеристиками этого места.

— Сын мой, сын… — донеслось где-то в паре шагов от меня, и уже через несколько секунд меня за подол плаща схватили чьи-то дрожащие слабые руки.

От неожиданности я отпрянул. Это был немощный старик, склонившийся к земле. От моего резкого движения он разжал пальцы и упал.

— Простите… — Подбежав к старику, я помог ему подняться.

— Сын мой… — снова пробормотал он, хватаясь за мой рукав.

— Простите его… — К нам подбежала запыхавшаяся молодая женщина. — Он недавно потерял сына и обезумел от горя. — Пойдем, пойдем, отец…

Но старик упорно не хотел отпускать моей руки.

— Извините… — Женщина, виновато глядя на меня, силой разжала пальцы старика и стала уводить его от меня.

— Стойте! Не подскажете, где можно снять жилье?

Женщина остановилась и в раздумье поглядела на меня.

— Можете жить у нас, — наконец ответила она медленно, будто сомневаясь. — Места мало и… удобств не будет. Но мы дешево возьмем, — быстро добавила она.

— Я согласен. — А что, у меня был широкий выбор?

— Пойдемте.

Я отправился вслед за странной парочкой.

— Это ваш отец? — спросил я, немного погодя.

— Отец моего мужа. Умершего.

— Но вы назвали его…

— Да, я называю его отцом. Он стал мне им.

— Как умер ваш муж?

— Зачах от болезни. — Она заметно помрачнела от разговора.

— Простите меня, — запоздало пожалел я о своей неделикатности.

— Вам незачем просить прощения.

Мы шли минут десять, и то потому, что старик не мог идти быстро. Остановились возле двухэтажного дома. Архитектура этой части города удручала: темная, угрюмая, неуютная. Будто даже дома в этом месте хмурились и были недовольны жизнью. Дом был не очень большим, с двускатной крышей, с маленькими оконцами. Мы поднялись на крыльцо, зашли внутрь. Здесь смердело не только вонью мочи и грязи, но и отчаянием, безысходностью, тоской.

Мы поднялись на второй этаж и пошли по узкому темному коридору. Женщина остановилась возле самой последней двери справа. Отперла замок. Я вошел вслед за хозяевами.

И в этой каморке нам всем вместе жить?!

Комнат было две — и обе крошечные. Вторая, видимо, кухня. В ней стояли стол, два обшарпанных стула, деревянные полки, прибитые к стенам, дровяная печь.

В жилой комнате три деревянные кровати, которые кое-как уместились в этом спичечном коробке. И… все. Никакой мебели больше. М-да… скромненько.

— Вы можете устроиться на кухне, если не против, — сказала женщина, покраснев и опустив голову. — В этой комнате мы все не поместимся.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату ворвалась девчонка лет двенадцати с двух- или трехлеткой на руках.

— Мама, она угомониться не может, плачет.

— Дай ее мне. — Женщина взяла малышку на руки. — Это мои дочки.

М-да… чувствую, тесновато нам тут придется. Ладно, перекантуюсь хотя бы ночь, а там погляжу.

— Сколько с меня?

— Десять медяков… в сутки, — пролепетала несчастная.

Совсем, видать, нищета за горло их семью схватила. Мне стало невыносимо жаль женщину. Все в ее доме просто кричало о нищете. Одеты все члены семьи были плохо: одежда покрыта бесчисленными заплатами, обувь изношена.

Я вытащил серебряный и протянул ей.

— Не надо… — отшатнулась она, будто испугавшись.

— Держи, — твердо заявил я и насильно сунул монету ей в руку.

***

Сутки продлись на двое, потом на трое, и так далее. В итоге я жил у Виам (так звали женщину) уже неделю. Старика звали Укаб, девчонку-подростка — Вали, малышку — Нур.

Виам была красивой, но неухоженной женщиной. Волосы ее были густыми и длинными, но часто грязными. Лицо осунулось, под глазами пролегали непроходимые круги.

Семья действительно нищенствовала. Впрочем, когда я дал серебряный Виам, она отправилась куда-то, а через час вернулась с корзиной, нагруженной едой. У Вали и Нур заблестели глаза.

Я понял, что они живут впроголодь.