витками, скрывая ее фигуру под сияющим двумя цветами коконом. Почти так же, как это происходило с рангоном, что пытался остановить меня на пути к его хозяйке.
И почти так же, как в случае с рангоном, в щели между витками цепей почти сразу же потек черный дым. Точно такой же на вид дым, как и тот, в который превращались остальные Твари Тьмы после встречи со световым оружием. Но на этом сходства заканчивались, потому что вел себя этот дым совершенно по—другому.
Он не таял в воздухе, исчезая прямо на глазах, он плотными потоками стекал по сияющему кокону на землю и будто бы укладывался в два стоящих рядом невидимых высоких узкий сосуда, заполняя их все выше и выше. Через секунду две дымных колонны слились в одну широкую, выросли еще больше, отрастили два отростка справа и слева, и еще один — сверху, и в конечном итоге дым уплотнился и стал материальным.
— Интересно, а что еще ты можешь? — с ноткой реального интереса в голосе спросила Дочь Ночи, глядя на меня.
Цепи у нее за спиной с шелестом упали на пол, будто до них только сейчас дошло, что добыча утекла из кокона. Недовольно шурша как две змеи в высокой траве, они втянулись обратно в рукава.
— Я надеюсь, это не все твои трюки? — Ди снова попыталась вывести меня на разговор. — Честно говоря, ты меня даже немного заинтриговал, никогда не видела ничего похожего. Что это такое белое у тебя? Какая-то новая разработка? Я чувствую, что это не магическая вещь… Вернее, не полностью магическая.
— Тебе незачем. — я покачал головой. — Все равно в могиле эти знания тебе ничем не помогут.
— Вот ты заладил — смерть, могила, кладбище. — Ди нахмурилась. — Как будто это не я тут посланницы мира мертвых, а ты!
— Конкретно для тебя я им стану. — пообещал я.
— Глупый. — Ди покачала головой. — Тебе же человеческим языком сказали — у тебя нет возможности навредить мне. Два человека сказали! Ладно, не человека, но тем больше у тебя должно быть причин поверить этому! У тебя еще были бы какие-то шансы, если бы мы находились в другом месте, но не здесь. Я на своей территории — что ты мне противопоставишь? Здесь все мое. Здесь все за меня.
Точно! Птичник же говорил о том, что у Дочери Ночи какая-то связь с ее домом, из-за которого ему даже пришлось его покинуть и никогда в него не возвращаться! Может быть, источник ее силы — это как раз дом и есть?
— Спасибо за подсказку. — я усмехнулся и вновь взмахнул руками.
Вылетевшие из рукавов цепи на сей раз хлестнули не по Дочери Ночи — это бесполезно, — а по окружающим стенам. Сияя ярче любой неоновой вывески, они вгрызлись в матово-черные стены, рассекая их, отделяя от фундамента дома, как кусок колбасы — от остальной палки. Начав с того, что было у меня перед лицом, цепи описали круг и встретились у меня за спиной, заканчивая разрез, но не заканчивая работу. Еще один круг, полуметром выше, еще один, еще один — я нарезал дом на круглые части, превращая его в слоеный торт, который еще никто не разделил на порционные куски.
Но я исправил и это — дойдя до крыши, цепи резко изменили направление движения и хлестнули сверху-вниз. А потом — снизу-вверх. И опять сверху-вниз. И так до тех пор, пока нарезанный на маленькие, размером буквально с мою голову, куски дом не начал обрушиваться внутрь самого себя.
Все произошло быстро — буквально за пару секунд, и Дочь Ночи, наверное, успела бы среагировать и как-то попытаться остановить меня. Наверное, успела бы, но она не стала. Единственное, на что она отреагировала — это глыбы Тьмы, когда-то бывшие ее домом, падающие ей прямо на голову. Ее фигура слегка расплылась, и все куски просто пролетели сквозь нее, словно ее тут и не было, а была лишь галлюцинация.
Я же прикрылся световой броней и барабанящие по ней глыбы не принесли никакого ущерба и мне. Вокруг нас все падало, рушилось и складывалось, а мы просто стояли и молча глядели друг на друга.
И, когда последний фрагмент стены упал на пол, Дочь Ночи заговорила:
— Судя по всему, произошло какое-то недопонимание. Не знаю, что ты там себе придумал, но ты явно оказался неправ. И в этом, в общем-то, нет ничего страшного, страшно другое. Ты забыл, что я тебя просила больше не громить мой дом. Теперь я расстроена.
И, завершая фразу, она подняла руку и сделала неуловимый короткий жест пальцами.
И я утратил контроль над телом. Целиком и полностью, как будто умудрился отлежать разом все конечности и заодно — еще и голову. Тело по-прежнему стояло на том же месте и в той же позе, что и до того, но проблема в том, что я хотел вовсе не этого. Я изо всех сил пытался заставить организм снова атаковать Дочь Ночи, хлесть ее цепями, ослеплять Светом, колоть роупдартом, бить наконечником молота-метеора… Но никого не интересовало, что я там пытался. Включая и мое собственное тело.
Единственное, что осталось мне подконтрольным — это Свет, который по-прежнему отделял меня от окружающей Тьмы и одно лишь это не позволяло мне моментально сгинуть здесь и сейчас. Но использовать его в атаке я не мог — для этого нужно оружие, а для того, чтобы пользоваться оружием, нужны послушные конечности.
— Что за хрень… — выдохнул я и отрешенно порадовался тому, что хотя бы голосовые связки остались мне подконтрольны. Или это она оставила их подконтрольными. — Как ты… это сделала?
— Ну же, не заставляй меня думать, что ты не такой умный, как я себе навоображала. — Дочь Ночи нахмурилась. — Вспоминай, ты же приходил ко мне за советом, а я тебе дала в дорогу немного Света, чтобы твой недуг тебя попустил. Вернее, ты думал, что это был Свет. Конечно же, это был не Свет.
— Тьма… — сквозь зубы прошипел я, пытаясь вернуть контроль хотя бы над веками, чтобы хотя бы моргнуть.
— Конечно, это была Тьма, и кто-нибудь другой, — не каждый, но кто-то — точно, — на твоем месте почувствовал бы разницу. Да что там — вряд ли вообще кто-то позволил бы переливать себе Свет от такого мутного и непонятного создания, как Дочь Ночи. Но ты другое дело. Ты радостно принял в себя частицу меня, которая так и осталась в тебе… Так чего теперь удивляться, что я имею над тобой контроль? Здесь, на территории ноктусов, ты в полной моей власти. Возможно, я не могу тебя убить, как и ты меня… Но я этого и не хочу. Может, я и чудовище, с вашей, разумеется, точки зрения, но не все чудовища убивают.
— Ну да. Ты делаешь что похуже. — я усмехнулся сквозь сжатые зубы.
— А ты уверен, что это — хуже? Откуда ты это знаешь?
— Это хуже потому, что ты знаешь, что после этого ты не просто перестанешь существовать, а наоборот — продолжишь, да при этом еще и представляю угрозу для тех, кто был тебе близок! Тех, кому ты был близок! Знаешь, что, пусть ты сам не будешь страдать — будут страдать они! И при этом ты сам же, вероятно, и будешь являться источником страданий!
— Значит, все дело не в тех, кто превращается, а в тех, кто остается? Получается, если превратятся все, то проблема исчезнет? Ведь не останется тех, кому превратившиеся смогут навредить. Правильно?
— Неправильно. — с ненавистью процедил я. — Потому что исчезнет не проблема, а те, кто страдают от этой проблемы. Ее источник — Тьма и ее порождения, — никуда не денутся и, если эта зараза поразит какой-то другой мир, то все эти проблемы расцветут там с новой силой! Это не решение проблемы, это попытка купировать ее симптомы! Геноцид, проще говоря!
— Лайт, Лайт… — Ди покачала головой, не опуская руки. — Я надеялась, что ты-то меня поймешь. Я действительно возлагала на тебя большие надежды, ведь ты первый за все время существования этого мира, кто пришел в него из другого мира. Что ты в нем нашел? Он же агонизирует, Лайт. Он гниет заживо, пожираемый некрозом Тьмы, а люди в районах, которые еще остались невредимыми, вместо того, чтобы сплотиться в борьбе с тем, что они считают злом, лишь грызутся между собой за кусок посочнее. Как плотоядные личинки, которые пытаются сожрать агонизирующий труп быстрее, чем некроз сделает его непригодным в пищу. Это стоит того, чтобы защищать? Это стоит того, чтобы отдать свою жизнь?
— Одного только этого вопроса достаточно, чтобы понять, насколько ты далека от нас. Ты видишь только одну сторону ситуации — темную, ту, что ближе
