отойти. Извини.
— Ты забыл, кто я?
— Нет, я прекрасно помню...
— Не похоже. Ты в своем уме, парень? Когда это мои алтари обагрялись кровью младенцев? Разве Нергал берет в жертву невинные души?! И я говорю тебе — уйди в сторону, пока можешь!
В его голосе зазвенели стальные нотки, и я нехотя подчинился.
Мне хотелось верить ему. Но общение с богами научило меня, что правда для них — что дышло из поговорки.
Поэтому я пошел рядом, буквально в полушаге от Нергала — как будто действительно мог что-то изменить или вмешаться, случись что-то не так.
Пусть даже это станет последним, что я сделаю в своей жизни.
Приблизившись к ребенку, Нергал развернул пелены и вынул из них крошечное розовое тельце с хаотично подергивающимися ручками и ножками.
— Господи, он же обычный смертный ребенок, он замерзнет и умрет от лихорадки!.. — выдохнул я.
— Ты ошибаешься, — проговорил Нергал, поднимая обнаженного малыша на уровень своих глаз. — Это не обычный ребенок, Даниил. Он. Принадлежит. Мне. С ним ничего не случится! Я никогда и никому не отдаю свое, запомни это.
Взгляд Нергала засиял еще ярче, и серо-мутные глазки на лице малыша вдруг стали светло-голубыми.
Мальчик перестал плакать. Его выражение стало до странного осмысленным.
Бог возмездия улыбнулся.
— За последние сто лет это первое дитя, посвященное мне в вашей местности. Прекрасно!
Я вздохнул и тихо проговорил:
— Не уверен...
— В сточной канаве ему было бы лучше, чем в моем святилище? — осведомился у меня Нергал.
— Конечно, нет.
Взяв ребенка поудобней, мой бессмертный собеседник легким движением руки открыл портал — оранжево-желтый, как кусок янтаря.
И, обернувшись ко мне, вдруг сказал:
— Немногим ранее ты спрашивал, каковы ваши шансы. И я склонялся ответить, что никаких. Но сейчас передумал. Вряд ли Геракл был безумней тебя. Так что... не разочаруй меня, Даниил. До встречи через месяц.
Я кивнул.
— Я постараюсь.
— Уж постарайся.
Нергал вошел в портал, и сияние угасло.
А ветер все шевелил край тонкой пеленки, оставленной на камне...
Я вернулся к лошадям, сел верхом и за повод потянул за собой второго коня.
Ну, вот вроде все долги и розданы.
Пора возвращаться домой. И по пути нужно не забыть купить два мотка каната, как велел Янус. Не знаю, что он задумал, но мне хотелось верить в его затею.
В конце концов, Ян еще безумней меня. И Та’ки. А значит, какой-то шанс у нас действительно имеется!
И я поспешил прочь из леса.
Солнце, только что ярко светившееся на небе, закатилось за верхушки деревьев и вокруг сразу потемнело. Выбравшись на дорогу, я поторопил коня, и он бойко порысил в сторону города.
До места я добрался уже в сумерках. Заскочил за канатом, поддался на заманчивые уговоры бродячей торговки и приобрел у нее два шитых бисером женских пояса — очень уж миленько они выглядели.
Вполне довольный прошедшим днем, я повернул к родной таверне. И еще издалека заметил, что на нижнем этаже горят все окна, возле обгоревшего дерева, тыкаясь друг в друга мордами, переминаются нерасседланные кони.
Гости?
Или наши вернулись с задания?
Я завел своих лошадей во двор, запер калитку. Снял со свободного седла второй коняги скрепленные веревочной перевязью неудобные и тяжелые катушки. Отнес их на задний двор, чтобы спрятать там под хозяйственный навес, между делом прислушиваясь к доносившимся из таверны звукам.
Кажется, там набирала силу какая-то ссора или спор.
Решив повременить с конюшней, я вошел в харчевню через заднюю дверь, и сразу услышал громкий голос Криса.
— ... И раз так, — орал он на всю таверну. — то пошел нахрен весь твой «Гриф»! Если самому жить неохота, не тащи за собой остальных!..
Дальше последовал многозначительный грохот, и когда я ворвался внутрь, то увидел толпу наших, обступивших Януса. Грудь магистра ходила ходуном, глаза бешено сверкали.
А Крис, матерясь сквозь зубы и размазывая кровь по подбородку, медленно поднимался с пола из-под стола.
Глава 16. Делай то, что должен
— Яник! — испуганно прозвучал над харчевней детский окрик, и все, как один, обернулись к лестнице.
Дочка Камиллы, вцепившись ручонками в перила, широко распахнутыми глазами смотрела на Яна. Рядом с девочкой, воинственно растопырив лапы, стоял Чудик. Маленькая фигурка в длинной белой сорочке казалась такой хрупкой и уязвимой, что мы, взрослые мужики, невольно умолкли, испытывая смутный стыд за безобразную сцену.
Магистр растерянно почесал затылок.
— Эмм... Лидия, а ты почему не спишь?.. — спросил он, с самым дружелюбным видом направляясь к девочке.
Вопрос, конечно, прозвучал странно — я бы больше удивился, если б от такого шума она не проснулась. Но, видимо, ничего поинтересней Янус придумать не смог.
— Яник злой, — опасливо проговорила девочка, когда магистр протянул к ней руки.
— Это я — злой? Да я самый добрый Яник на свете! Дяде Крису бы голову за его слова открутить да в жопу вставить...
Я многозначительно кашлянул.
Янус скосил на меня взгляд, и, сообразив, что немного напортачил с объяснением, попытался широкой улыбкой на лице исправить положение.
— А я с ним только поборолся немного! Вот такой я добрый Яник...
Подхватив девочку на руки, он понес ее обратно наверх.
— Ты извини, что мы тебя напугали. Ладно? Взрослые тоже иногда бывают такие придурки...
Я снова кашлянул.
— ... Ну в смысле не очень умные... — попытался как-то подобрее перефразировать Ян, но, видимо понял, что получается у него так себе и решил перевести разговор на новую тему. — А ты почему босиком? Вон ноги как ледышки! А мама твоя где?
— Пиит, — ответила девочка.
— Спит что ли? Вот кому тоже не помешало бы голову на место поставить...
— В зопу? — испуганно ахнула девочка.
Бобер заржал, выставляя свои торчащие зубы наружу во всей красе.
Я закрыл лицо рукой.
Да уж, магистр. Нянька из тебя атасная!
— Нет, маме мы в жопу не будем... — умиротворенным, баюкающим тоном проговорил Ян, скрываясь из виду в тени коридора наверху. И тут же спохватился. — И вообще, жопа — слово нехорошее, — учительствующим тоном заметил он. — Давай-ка ты не будешь больше его повторять? Ладно?
Теперь вместе с Бобром заржали уже мы с Рыжим и Берном.
Макаренко, блин!
Крис сплюнул на пол кровь.
— Совсем умом
