Книга Знайте русских! - Сергей Зверев

Никогда еще ни одно захваченное судно не входило на пиратскую базу с такой помпезностью, как сухогруз «Виктория» и сопровождающий его британский военный сторожевой корабль. Впрочем, чтобы побольнее уесть «томми», на флагшток британского сторожевика еще при приближении к английской военно-морской базе Хиджам Фарух распорядился поднять «веселого Роджера».

Сомалиец дальновидно не запрещал членам своей команды вести радиопереговоры, и к моменту захода кораблей в пиратское логово на берегу все уже знали об отважных подвигах Хиджама Фаруха, ставшего почти легендарным в течение каких-нибудь трех дней.

Еще бы! Захватить два военных корабля, сухогруз с ценным товаром (никто, правда, не знал – с каким именно), прийти на британскую военную базу и заставить заносчивых англичан убраться восвояси, словно побитым псам. Кто еще на всем сомалийском побережье мог похвастаться такими достижениями и подвигами?

Хиджам Фарух в полной мере успел уже насладиться заслуженной славой, когда запищал зуммер спутникового телефона. Теперь уже этот номер главарю пиратской шайки был знаком: с ним пытался связаться сам Омар Фаддель! А это чего-то, да стоит!

– Это я, мой господин, – заискивающе пропел в трубку сомалиец, – Хиджам Фарух. Я вас внимательно слушаю. Мы сейчас как раз становимся на якорь на нашей базе. Да, и сторожевик, и «Виктория». Я сделал все, как вы сказали, господин. На английской базе? – переспросил Хиджам. – Даже больше чем час, как вы и приказывали. А потом мы ушли. Взорвали пустой контейнер и ушли. Британцы нас даже не преследовали. Нет, выкупа мы не требовали, ведь вы же не велели. Да. Да. Я понял, только, уважаемый господин Фаддель, у меня могут возникнуть трудности с командой. Финансовые, уважаемый господин. Обычно, когда операция заканчивается и корабли приходят на базу, Самуэль Нгомбо производит расчет, – Хиджам постарался корректно ввести Омара Фадделя в курс дела, – такие у нас законы. Как только мы получим оговоренную сумму, моя команда должна сойти на берег и передать корабли Самуэлю Нгомбо. Такой порядок, – с напускной грустью повторил сомалиец, – и в этом случае я ничего не смогу сделать, даже если мне будете приказывать вы, господин. Ни я, ни моя команда не сможем оставаться на борту вопреки закону, и я вынужден буду подчиниться. – Хиджам на минуту замолчал и, выслушав хозяина, заговорил снова. – В противном случае? В противном случае меня просто убьют. Если не моя команда, то, значит, люди Нгомбо. Ведь у меня всего двадцать человек, а у него таких банд, как у меня, почти десяток. Как?! – от такого неожиданного поворота в разговоре сомалиец едва не вывалился из капитанского кресла. – Вы это серьезно? – Лицо Хиджама Фаруха вытянулось от изумления, и он снова стал слушать. – Денег он мне даст не много, – согласно кивнул трубке сомалиец, – мистер Нгомбо никогда не отличался особой щедростью, но сумма была оговорена заранее, и я не могу требовать больше. Если только он сам не предложит, – добавил Хиджам. – Сколько?! – сомалиец во второй раз едва не вывалился из кресла. – Вы это серьезно говорите, мой господин, или смеетесь над бедным Хиджамом Фарухом? Я понял, мой господин, – раболепно пообещал сомалиец, выслушав последние реплики хозяина, – я все сделаю, как вы хотите.

С этими словами он отключился и посмотрел на рулевого совершенно ошалевшими глазами.

– Быстро собери сюда всех людей, – решительным тоном приказал рулевому Хиджам, – разговор есть. Живо!

Наконец оба корабля встали на якорь, и от причала стали отваливать небольшие лодочки, в которых сидели родственники геройских пиратов. Они подплывали к кораблям, обменивались радостными новостями и просто репликами, но до тех пор, пока не будет получено разрешение от Самуэля Нгомбо, на борт подниматься никто не смел. Это тоже был один из неписаных законов корсарского братства. Дележ добычи производит только главарь всех пиратских шаек.

Он не заставил себя долго ждать, и минут через десять от деревянной стенки отвалил изрешеченный пулями катер с двумя охранниками и самим Самуэлем Нгомбо на борту. Предводитель пиратского клана выглядел довольно озабоченным, да и прошитые во многих местах борта его катера наводили на мысль, что в последнее время у этого сомалийца дела обстоят не так хорошо, как у его соотечественника, попивавшего виски на борту сухогруза.

Поднявшись на палубу «Виктории», Нгомбо не стал петь хвалебных дифирамбов в адрес команды, как это он делал обычно, благодаря корсаров за доставленную в его логово добычу, а сразу направился к вышедшему навстречу Хиджаму Фаруху.

– Хорошая работа, – произнес Нгомбо, впрочем, без особого восхищения.

– Хорошая, – самодовольно согласился Фарух, – даже очень.

– Груз на месте? – поинтересовался предводитель клана.

– А деньги? – вопросом на вопрос ответил Хиджам.

Нгомбо достал из внутреннего кармана пачку банкнот и передал их соотечественнику.

– Можешь не пересчитывать, – порекомендовал Нгомбо, – у меня все точно.

– Это за что? – как бы на всякий случай полюбопытствовал Хиджам, принимая деньги.

– Как это – «за что»? – не понял Самуэль. – Вот за это, – он широко раскинул руки и немного покрутился на месте.

– Я так понимаю, что сторожевой корабль остается у меня, – как бы невзначай поинтересовался Фарух, насмешливо глядя на босса, – это ведь моя законная добыча?

– Как это? – Самуэль Нгомбо опешил от неожиданности. По неписаным правилам вся захваченная добыча принадлежала ему. Правда, подобных случаев еще не было, и ни одна пиратская шайка не приводила на базу два корабля вместо одного.

– Ты просил «Викторию»? – Фарух смотрел на хозяина невинным взглядом. – Вот она. Забирай. Тем более что за нее заплачено, – сомалиец похлопал себя по отвисшему карману с деньгами. – А вот насчет сторожевика уговора не было. Так что выкуп за него – мой.

Самуэль Нгомбо заскрежетал зубами. Этот прецедент мог поставить под угрозу весь кодекс дележа. Да что там дележа! Он мог разрушить всю иерархическую лестницу, которую Нгомбо создавал так долго. Эдак, пожалуй, теперь каждый из предводителей своей банды начнет торговаться и работать на себя. Этого допустить Нгомбо не мог.

– Вся добыча – моя, – грозно прошипел он, на всякий случай оглянувшись на телохранителей и сделав им незаметный знак, – и ты, Фарух, это знаешь.