жалюзи. Дмитрий поднял брелок, нажал кнопку, и она автоматически открылась. Она снова закрылась, как только автомобиль оказался на складе.
Полная темнота. Пока Дмитрий вытаскивал Рикки из машины, звук захлопывающейся двери отдавался эхом в течение пяти секунд, заставляя его понять, что это было большое здание. Он почувствовал, как его с силой опускают на колени. Двое русских сказали что-то на своем языке, и через несколько секунд зажглась массивная полоса света. Это сопровождалось электрическим жужжанием, едва слышимым для Рикки.
Рикки увидел, что он находится на огромном складе. Каменный пол. Железные балки под потолком. Он огляделся в поисках выхода. В дальнем конце склада был пожарный выход, но дверь была надежно заперта. В любом случае, если Рикки побежит, они пристрелят его, не успев сделать и десяти шагов.
Кроме этой двери и въезда для автомобиля, выхода не было.
Дмитрий стоял над ним. Пистолет был направлен прямо ему в голову. Но не так близко, чтобы Рикки мог протянуть руку и схватить оружие. Ему пришло в голову, что Дмитрий уже делал подобные вещи.
Подошёл Григорьев, его шаги эхом отдавались в огромном пространстве. Рикки почувствовал, как сильные руки ощупали его. Он нашел телефон Рикки, вытащил его, бросил на пол и раздавил на куски пяткой.
— Видеодоказательства! Их больше нет!
Но у Рикки были заботы важнее, чем его уничтоженные кадры.
— Отдай документы, — потребовал Дмитрий.
— У меня их нет, — прошептал Рикки. Его голос был хриплым, и после полученных ударов ему было больно говорить.
Неправильный ответ. Колено Дмитрия врезалось в лицо Рикки. Он почувствовал, как его скула треснула, а из носа брызнула кровь.
— ОТДАЙ ДОКУМЕНТЫ!
— У меня… их… нет… — выдохнул Рикки.
Дмитрий рявкнул что-то по-русски, и Григорьев подошел и грубо сорвал рюкзак со спины Рикки. Пока Рикки корчился на полу от боли, русский вывернул рюкзак наизнанку, чтобы высыпать содержимое на пол.
Выпали два предмета. Первой была фотография Рикки и его родителей. Уголок рамки ударился о твердый пол. Затем последовало письмо от Мадлен. Оно упало на пол рядом с фотографией. Русский схватил его и вытащил письмо из конверта, явно проверяя, не спрятал ли Рикки туда документы. Когда он увидел, что это всего лишь письмо, он скомкал его и бросил на землю.
— Нет! — попытался закричать Рикки, но голос его был слабым и хриплым.
Внезапно Коул оказался там, присел рядом с Рикки, его губы скривились от ярости. На его брюках было пятно крови в том месте, где вошла ручка.
— Что ты сделал с этими бумагами, маленький…
Но Дмитрий яростно отшвырнул Коула в сторону. Он наклонился и поднял Рикки за плечи. Затем он потащил его к фургону и прижал к машине. Хотя его русский акцент был очень сильным, его английский был превосходным. Он говорил медленно и очень четко, так что Рикки мог слышать каждое слово.
— Пойми. Ты скажешь мне, где эти документы. Либо ты делаешь это сам, либо мы делаем это по-другому. Но поверь, когда я говорю, что если мы поступим иначе, ты будешь умолять сказать мне, где они, а потом ты будешь умолять меня убить тебя. Теперь я задам этот вопрос только один раз. Где документы?
Вопрос, казалось, повис в воздухе между ними, и мысли Рикки кипели. Он пытался выкинуть из головы боль своего израненного и истекающего кровью тела. Думать. Поступить правильно.
Это было невозможно.
Мир вращался. Все его тело было наполнено смесью ужаса и боли. Он посмотрел через склад и увидел, что отец Иззи сердито смотрит на него. Внезапно лицо Коула как будто изменилось, и он увидел саму Иззи.
Он знал, что на самом деле это была не она. Он знал, что его разум играл с ним злые шутки. Но образ Иззи вызвал у него ободряющую улыбку. Эта улыбка, в свою очередь, придавала ему немного силы.
Он слышал, как говорил:
— Я не знаю, где они…
Внезапная острая боль. Дмитрий стукнул кулаком по поврежденной скуле Рикки. Он услышал, как выл в агонии, и мир закружился в два раза быстрее. Тошнота пробежала по его телу. Он посмотрел на изображение Иззи Коул, которое он видел.
Но она изменилась…
Это было очень тонко, потому что Иззи и Мадлен были так похожи. Но среди суматохи, страха и боли Рикки мог видеть лицо своей сестры так ясно, как если бы она была живой.
Он знал, что это было лишь видение, но оно придало ему какую-то силу. Легче всего было бы сдаться. Но последствия будут разрушительными. Коды «Трезубца» окажутся не в тех руках. Четыре британских агента будут все равно что мертвы. И Джейкоб Коул будет ходить на свободе, готовый запугивать и терроризировать всех и каждого, как он сочтет нужным.
Что подумала бы о нем сестра, если Рикки позволил бы этому случиться? Если бы он думал только о себе, когда на карту были поставлены более важные вещи?
— Значит, Феликс был прав. «Однажды ты удивишь себя…».
И мир перестал вращаться. Коул снова был Коулом. Все было ясно. Рикки посмотрел Дмитрию в глаза.
— Ты можешь убить меня сейчас, — сказал он, — потому что я не скажу, где они.
На долю секунды Рикки заметил на лице Дмитрия слабую тень сомнений. Но это быстро прошло. Дмитрий схватил его за волосы, дернул и толкнул Рикки на пол. Он почувствовал тяжелый ботинок в пояснице. Затем он услышал звук, который научился узнавать: глухой лязг, когда Григорьев готовился выстрелить.
— Погоди!
Говорил Дмитрий. Он говорил по-английски — Рикки понял, что это было для Коула, а не Рикки.
— Что у него на спине?
Рикки не понимал, о чем говорил. На спине ничего не было — даже рюкзака, который кучей валялся в нескольких метрах от него.
Он почувствовал, как Дмитрий наклонился, потом почувствовал руку русского на своем левом плече.
Он что-то вспомнил. Мальчик, который спас его из кафе «Счастливая долина» — Зак, да? — дружески шлепнул его по левому плечу как раз перед тем, как они расстались. В то время Рикки подумал, что это странно, но, может…
Он посмотрел вверх. Дмитрий что-то держал. Предмет был очень маленьким. Рикки спутал бы его с одной из крошечных батарей в форме диска, если бы из центра не торчал крюкообразный провод. Дмитрий поднял его выше, словно разглядывал драгоценный камень.
А потом он сказал:
— Нас кто-то выслеживает. Убираемся отсюда! Прочь!
Но слишком поздно. Через полсекунды отключилась полоса освещения над головой. Электрический гул стих.
Полная темнота.
Послышался стук шагов. Он почувствовал, что
