удержать себя в сознании, жестоко впившись ногтями в ладони и до крови кусая бледные губы.
— Всё напрасно. Всё напрасно, — едвамлышно повторяла командир первой группы, наблюдая, как вслед за младшей сестрой гибнут и ее люди.
Это было страшное зрелище. Посылая смерть огнем в скопления беззащитных людей, серый пришелец не забывал и очень ловко орудовать коротким клинком, а также то и дело откуда-то появляющимся в другой руке нормальной длины мечом, довольно архаичного вида. Страшно было видеть, как струи крови, что рождали его клинки, словно бы не желая приставать, стекали по одежде темного колдуна.
— К нему не пристает кровь, — твердила Минеда, когда, в бессилии сжимая кулаки, наблюдала, как серая смерть, словно раскалённый нож масло, пронзал звено за звеном.
При этом колдун постоянно повторял одни и те же слова, будто бы заклинание, мантру, лозунг фанатика, посмертное проклятие. Не известно, что это было, но КАК он это произносил — пугало даже больше чем то, что чужая кровь не желала задерживаться на нём.
Когда же люди дрогнули и попытались бежать, снова мелькнула та жуткая летучая мышь, и все, кто пытался рвануть в пещеры подальше от этого ужаса, валились кулями. Толпа некогда могучих воинов многоголосо кричала, стонала. Кто-то взывал о пощаде, кто-то гневно требовал ее, кто-то плакал и даже, ползая на коленях, молил о ней. Но ничто не могло вызвать милосердия того, к кому не пристает кровь. Он, словно неживой, твердил одно и тоже, разя своим мечом.
Никто не выжил, даже бесчувственные после атаки серой нетопыря лишились голов. Когда же тот, к которому не пристает кровь, наконец добрался и до Минеды, то всё о чем она думала в тот момент, так это о своей маленькой дочке, которую так любила, и которую более не увидит. А прежде, чем клинок убийцы коснулся шеи красноволосой, то и она удостоилась тех непонятных, непрестанно с ожесточением повторяемых слов безжалостного колдуна: «Eto tebe za tot kishlak, Salin. Ty v Adu».
Теперь же, когда живых не осталось, человек в сером, словно боясь чего-то и будто бы заставляя себя, направился в ту часть преддверия храма, где когда-то была загородка с пленниками. Волоча ноги, он сделал последние шаги после чего, упав на колени, подтянул к себе девочку лет двенадцати и принялся что-то ей рассказывать, гладя по голове. Но, увы, жизнь это не сказка, и маленькой гимнастке из бродячего цирка уже не встретить своего наследного принца Тутти.
Глава 12
ГЛАВА 12
Приемная ее императорского величества.
— Много слов, Ливо́нь, итоги! — поторопила словоохотливую докладчицу монарх благословенной Ардской империи, сейчас со строгим видом восседавшая на троноподобном кресле за монументальным столом в той же стилистике.
— Выводы таковы, ваше величество. Обе группы командоров Сероместстких ждала засада превосходящих сил мятежников и Дарских агентов во главе с не менее чем двумя командорами. Коршуны вступили в бой, так и не добравшись до цели. Тем временем культист, или культисты, обнаружив крах своего дела, поспешили уничтожить древнюю Джа, а следом эти фанатики явно совершили некий темный ритуал, призвав в наш мир что-то могучее и ужасное. Этот монстр в гневе или в уплату своих услуг уничтожил призывателей. По количеству пепла трудно определить, но, похоже, их было больше одного. А после эта сущность покинула храм, где вступила в разгоравшуюся схватку Коршунов с мятежниками как третья сила. Та резня, которую он там учинил, ваше величество, внушает несоизме...
— Вы опять пускаетесь в образное словоблудие, Ливонь. Я понимаю, что вы нервничаете, но держите себя в руках, — направила в нужное русло докладчицу невысокая рыжая женщина с россыпью очаровательных веснушек на лице, слегка несдержанно одернув манжет своего серебристого мундира с обилием чуть ли не сияющих бликами шнуров да галунов, хотя на строгом лице ее не промелькнуло при этом ни одной эмоции.
— Да-да, государыня. Все! Поголовно все были уничтожены. Причем многие обезглавлены, а некоторые даже и не сопротивлялись. Кто-то — будучи на коленях и со склоненной головой взывая к милости, а кто-то — и вовсе лёжа с закрытыми глазами, что наталкивает на мысль о владении монстра силой лишения воли к сопротивлению! — добавила театральности слегка полноватая, но невероятно обаятельная невысокая женщина с розовыми кудряшками и сапфировыми глазами, после чего принялась иллюстрировать до невозможности уморительными гримасами и артистичными жестами всю драматичность развернувшегося в столичных катакомбах действа. — Видимо, они смирились со своей участью и просто легли, предпочтя смерть бесчестию! Хотя главный сыщик Можнэ́ль(скривившись) считает, что всего лишь претворялись мертвыми, дабы спастись. Тупица. Я в очередной раз, ваше величество, настаиваю на пересмотре распределения бюдже...
— Не время сейчас, Ливонь. Что дальше? — чуть закатив свои серо-голубые глаза, всё так же холодно прервала традиционную «песню» заместителя главы Имперской Тайной Стражи ее деловитая сюзерен.
— Простите, ваше величество. Так вот, монстр по итогу всего зачем-то буквально испепелил и погреб под потоками жидкого камня западный угол преддверия храма. Что там находилось — нам не известно. Однако силы потраченные на это вот, эм, изваяние — превосходят магистрские! Да чтобы наворотить тот... Хм(возмущённо), памятник. Пожалуй, это верное название. Так вот, чтобы создать подобие того памятника могуществу монстра, не иначе, пришлось бы потрудиться одновременно как минимум двум магистрам! — как всегда преувеличила эмоционально колышущая своим необъятным бюстом раскрасневшаяся Ливонь Серокра́йская, которую, похоже, опять понесло. — А это говорит о том, что монстр экстраординарно силен и превосходит любого из нас, обитателей этого мира! Ну а то, что он предпочитал орудовать клинком, вероятно отобранным у одного из мечников, свидетельствует о презрении к нам, как силе. Кичился, забавлялся, может следовал какому-то кодексу — кто знает, зачем он устроил резню, если мог просто испепелить всех?
— Я правильно поняла? — поспешила прервать этот поток «сказок Венского Леса» ее величество, чья фигура не могла похвастать особыми формами, а своим силуэтом напоминала больше девочку. — Перебиты в большинстве своем все были клинком, при этом некоторые просили пощады, а то и вовсе лежали. Никто не выжил. Так?
— Совершенно верно, ваше величество! — утирая лоб прям чрезмерно кружевным розовым платочком, извлеченным из серебристого, но словно бы с розоватым отливом мундира, поспешила подтвердить забавная дамочка.
— И много тел было обнаружено на подступах к преддверию? Монстр ведь должен был настигать беглецов, которые, в свою очередь, должны были быть, — словно строгая учительница, раскладывающая элементарное
