из-за моих ошибочных решений и действий, жизнь Захара встала на край огромной пропасти. Вместо радости и здоровья, он теперь страдает в больничной палате, он зависим от этих проклятых трубок, которые проникают в каждую его клетку.
Я ощущаю вину в каждом моем вздохе, в каждом моем движении. Как же я могла допустить, чтобы все дошло до такой страшной точки? Мое сердце разрывается от мысли о том, что моя неблагоразумность и неверные выборы причинили такую боль и страдание любимому человеку.
Но я не могу сдаваться. Я должна найти в себе силы и сделать все возможное, чтобы помочь Захару побороть это испытание. Остается огромная надежда в сердце, что он сможет преодолеть все трудности и восстановиться. Пусть каждый день будет шагом к его выздоровлению, и я буду рядом, поддерживая и веря в него, неважно, что могут говорить эти трубки и аппараты. Мы будем бороться вместе, пока не вернем Захару его здоровую и радостную жизнь.
— Заедем к Светлане? — спрашивает Демид, прижимая меня сильнее.
Его слова теряются в пустоте, без ответа со стороны остальных. Невидимая стена из тишины витает внутри автомобиля. Однако спустя час мы наконец-то приближаемся к заманчивым зеленому придорожному кафе. Феликс и Ярослав со спешкой выбегают из автомобиля, оставив нас с Демидом вдвоем.
Стремительный шорох захлопывающихся дверей наполняет воздух. Мы с Демидом смотрим друг на друга, ощущая наши сердца, наполненные размышлениями и ожиданием. В то время как другие отправляются на поиски чего-нибудь съестного, мы остаемся одни, сливающиеся в море волнений и эмоций.
Жара сияла непримиримым солнцем, заставляя салон машины превратиться в невыносимую печку. От этой знойной погоды я просто изнемогала. Кто бы мог подумать, что такой грустный день может быть полон ярких красок. Ведь обычно в такие моменты небо становится серым и тучи покрывают весь мир, а холод проникает до самых костей. Как в фильмах.
Но, оказалось, мои ожидания совсем не совпали с реальностью.
Вокруг меня люди в легких летних нарядах сияли улыбками, смеялись, наслаждаясь этим солнечным днем. А мне хотелось выть отчаянным воплем, подобно дикой волчице, несущей свою боль сквозь пронизывающие лучи этого жаркого солнца.
— С ним всё будет хорошо, — говорит Демид, поворачивая моё лицо к себе.
Взгляд его окутывает меня, словно тонким прозрачным покрывалом. В этих глазах я теряюсь, погружаясь в их глубину. В них видна печаль, словно бездонная пропасть, но, что это? Какой-то маленький, едва заметный лучик надежды пробивается сквозь тьму.
В этих глазах столько эмоций, столько загадок и противоречий, что я не могу не утопать в их мире, уставшей от повседневности.
— Состояние слишком тяжёлое… — говорю я.
— Нет. Захар молодой и сильный. Брат обязательно поправится, и всё будет как раньше, — перебивает меня парень.
Я решаю отвести глаза от Демида, чтобы не причинять ему разочарование своим пессимистическим настроением. Но вглубь моей души я все же сохраняла надежду на лучшее, маленькую светлую искру, которая неугасала даже в самые трудные моменты.
Все предостережения здравого смысла говорили мне, что нужно быть готовой к худшему, но в то же время я не могла отказаться от веры в лучшее, даже если это казалось нереальным.
Демид нежно прижался ко мне, его теплое тело обволокло меня, словно окутывающий плед. Он погрузил свое лицо в мою шею, и я ощутила его горячее дыхание, ласкающее мою кожу. Едва осязаемые, но трепетные поцелуи, которыми он нежно осыпал меня, создавали неповторимую атмосферу полного спокойствия и расслабленности.
В это мгновение его ласковые действия заполнили мое сердце теплом и умиротворением, словно целебный бальзам для души.
— Всегда нужно надеяться на лучшее, — сказал Демид, целуя меня в ключицу.
62 глава
Лилия.
Начинался уже сумеречный вечер, когда мы наконец-то прибыли. Ночь и весь день прошли так быстро, будто они слились в один едва ощутимый миг. Но этот миг оказался страшным, пронзительным, словно игла, проникающая в самые глубины моей жизни. Снова я остаюсь одна, теряю тех, кого люблю.
Возникают тяжелые мысли: может, это моё проклятие? Может быть, люди, находящиеся рядом, уходят от меня? Исчезают? Умирают? Сжимаясь сильнее, сердце неприятно сдавливает грудь, но я отбрасываю эти мрачные мысли в сторону.
Выйдя из машины, я понимаю, что Ярослав уже отправился вперед, и я следую за ним. Мы приближаемся к парадной двери, когда вдруг возникает неприятный сюрприз.
Как оказывается, дверь была открытой, словно приглашая кого-то непрошеного зайти внутрь.
Внезапно ощущение дискомфорта и тревоги охватило меня, будто мы неожиданно оказались перед непредсказуемой ситуацией.
— Что за херня? — выругался Ярослав, заходя внутрь дома.
Я иду за ним, при этом не переставая оборачиваться и наблюдать за Феликсом и Демидом, которые, облокотившись о машину, явно обсуждают что-то неприятное — так можно было судить по их мрачным выражениям лиц.
Мой внутренний инстинкт насторожился, словно предчувствуя нечто негативное и угрожающее. Волнения мешали мне сосредоточиться, но я не могла остановить свое любопытство, мои глаза были прикованы к ним.
— Твою мать! — вскрикнул Ярослав и выбежал обратно из дома.
Ошеломленная и в недоумении, я перевела взгляд на парня, пытаясь понять, что происходит. Неуловимый, но сладковато-гнилостный запах болезненно проник в мои ноздри, заставив меня напрячься.
Я последовала за Ярославом, пытаясь отвлечься от этого неприятного впечатления. Мы приближались к Феликсу и Демиду, прикрывая ладошками лица, чтобы избавиться от этого неприятного запаха.
Парни смотрели на нас с недоумением, не понимая, что происходит. В их взглядах отражалось смешанное состояние удивления и неопределенности.
— Там, точно кто-то сдох, — пояснил Ярослав.
Феликс устало вздохнул. Его плечи опустились вниз, словно тяжесть дня снова настигла его. В то же время его глаза поднялись к небу, будто он искал ответы на свои внутренние вопросы там.
Парень отпрянул от машины с намеком на усталость в каждом шаге и схватив Демида за плечо, неуклюже направился к дому. Мы с Ярославом, обменявшись взглядами, решили следовать за ними, но перед самой дверью замедлили шаг.
Когда запах кислотности и гнили проник в мой нос, мое внутреннее состояние моментально изменилось. Желудок сразу неприятно скрутило, будто внутри меня что-то застыло от отвратительного запаха. Буквально на грани невозможности сдерживать тошноту, рвотные позывы стали все чаще и сильнее. В этот момент мне понадобилась вся сила воли, чтобы облегчить дыхание и взять контроль над своим телом.
Я крепко прижала руки к носу, стараясь избежать даже самого малейшего контакта с этим отвратительным запахом, и сосредоточилась, чтобы дышать только ртом. С такими смешанными чувствами и плотно прижавшись к
