просторной комнаты с большими окнами в сад.
– Антонина Ивановна, мы прошлый раз перешли с вами на «ты». Как мне кажется, это было правильно. Нет?
– Я тоже так думаю. Так ты считаешь, вот это тебе пойдет? Жаль, тут нет Гриши. Он бы сейчас нарисовал эту модель прямо для тебя, на твоей фигуре.
– А он часто для вас с Ульяной рисует?
– Очень. У нас есть целый альбом рисунков женщин, для которых мы вместе с ним моделировали одежду. Но у тебя же есть свой личный стилист, модельер и дизайнер Игорь Чапурин!
– Он неплохой мальчик, я тебя познакомлю, но его фантазии часто меня … шокируют … Мне Володя рассказывал, что твой муж очень здорово поет. Он нам не споет? Я даже гитару приготовила, – сменила тему Людмила Александровна.
– Думаю, что споет. Только не предлагай ему спеть то, что он сам захочет.
– Почему?
– Потому что тогда получится настоящий концерт, а подготовить репертуар у него времени не будет. Лучше направить его в определенную сторону.
– А романсы он поет?
– Конечно! Ты любишь романсы? У нас сейчас такая богатая фонотека появилась! И романсы там представлены очень широко – начиная с Вяльцевой, Ляли Черной, Морфесси и других старых мастеров.
– Если я просто попрошу его о романсах?
– Это будет нормально. А вот это вполне годится для торжественных приемов, смотри … – продолжила просмотр журналов Тоня.
Навстречу Владимиру Владимировичу и Свиридову поднялась Кони.
За обедом с легким крымским вином шел вполне светский разговор, не касающийся политики и насущных проблем.
Кони спокойно лежала и не попрошайничала.
– Владимир Владимирович, думаю, здесь можно говорить спокойно? Кони не разболтает?
Собака, как будто поняв, что говорят о ней, подошла к Свиридову и положила голову ему на колени.
– Кони – девушка надежная, не разболтает.
– Думаю, что для провокации можно использовать «тяжелые» боеприпасы. На Совете безопасности придется пошуметь на эту тему, затем устроить утечку информации. После чего организовать отстрел и утечку мишеней и даже пуль.
– Вы тем самым предлагаете нарушить секретность этих боеприпасов?
– Любое применение таких боеприпасов лишит их секретности, но не позволит их воспроизвести. Пусть потрудятся, это не так уж и плохо.
– Но каких агентов пришлют наши коллеги на такую приманку?
– Именно тех, кто нам нужен – анализ пуль сразу покажет им их происхождение. Тех, кого я намерен использовать для выявления этих агентов, готовили целенаправленно на поиск нашей фирмы. Они могут знать в лицо многих из забрасываемых.
– В вашем предложении есть смысл. Продумайте детали. Люда, угощай гостей!
– Спасибо, все так вкусно. Мы с Людой уже обменялись рецептами …
НЕУЖЕЛИ ВЫ НАМ не СПОЕТЕ?
После обеда Свиридовы хотели откланяться, но Людмила Александровна остановила их.
– Анатолий Иванович, неужели вы нам не споете? Володя рассказывал, что вы чудесно поете! Вот я даже гитару приготовила!
– Анатолий Иванович, я присоединяюсь к просьбе жены!
Свиридов опробовал гитару, настроил ее.
– Людмила Александровна, у вас есть какие либо пожелания?
– Люда очень любит романсы, Анатолий Иванович!
– Это совершенно необъятное поле … Но практически все имеют цыганские корни!
Свиридов помолчал и начал играть – негромко и очень мелодично.
Как грустно, туманно кругом,
Тосклив,
Безотраден мой путь,
А прошлое кажется сном,
Томит наболевшую грудь!
Удивительно, но такой знакомый текст, да еще для женского голоса – но как он пел!
Людмила Александровна, которая все-таки побаивалась, что способности Свиридова преувеличены, расслабилась и вся отдалась пению.
Ямщик,
Не гони лошадей!
Мне некуда больше спешить,
Мне некого больше любить,
Ямщик,
Не гони лошадей!
Только Тоня слышала этот романс в исполнении мужа и всего ансамбля «Живой звук», но и с аккомпанементом одной гитары это звучало так красиво! Удивительно, но такой знакомый текст, да еще для женского голоса – но как он пел!
Как жажду
Средь мрачных равнин
Измену забыть и любовь,
Но память,
Мой злой властелин,
Все будит минувшее вновь!
Ямщик,
Не гони лошадей …
Когда струны гитары замолкли, Владимир Владимирович и Людмила Александровна долго молчали.
Молчал и Свиридов, легонько трогая струны.
– А вот это пела Анастасия Вяльцева …
В лунном сияньи
Снег серебрится,
Вдоль по дороге
Троечка мчится.
Динь-динь-динь,
Динь-динь-динь, -
Колокольчик звенит.
Этот звук, этот звон
Много мне говорит.
Казалось, что вместе с текстом у Свиридова изменился и голос:
В лунном сияньи
Ранней весною
Вспомнишь ли встречи,
Друг мой, с тобою.
Динь-динь-динь,
Динь-динь-динь, -
Голос милый звенел.
Динь-динь-динь,
Динь-динь-динь, -
О любви сладко пел.
Свиридов не просто пел, он рассказывал трогательную историю любви:
Динь-динь-динь,
Динь-динь-динь, -
Колокольчик звенит.
Этот звук, этот звон
Много мне говорит.
– Конечно, есть Вертинский, Вадим Козин и много современных романсов. Классических, – подчеркнул Свиридов. – А вот это – совсем новенькое.
Ночь притаилась у окна,
А в небе тает тишина
И звезды.
Мне не забыть твои глаза,
Как мне вернуть тебя назад? -
Но поздно.
Я слышу вновь
Твой нежный голос
Неземной,
Твоя печаль сейчас со мной,
Ангел-хранитель мой.
В доме моем погашен свет,
Я на вопрос ищу ответ
Напрасно.
Но почему в ночи пустой
Звезда звездой,
Звезда слезой погасла?
– Что это? Я этого никогда не слышала.
– Еще услышите … скоро. А старые романсы живут и не стареют.
Тихо тянутся старые дроги,
Постепенно ползут под откос.
И печально глядит на дорогу
У дороги распятый Христос…
Свиридов даже не пытался копировать голос Вертинского, но все равно все почему-то слышали грассирующее «р» в этом сперва грустном, а затем развеселом цыганском напеве.
Запоет под ногами земля.
И легко мне с душою цыганской
Кочевать никого не любя!
– Знаете, Анатолий Иванович, мы тут с Людой не сговариваясь вспомнили Дину Дурбин и ее исполнение цыганского романса …
– Я тоже часто вспоминаю этот фильм и этот романс …
Две гитары, зазвенев,
Жалобно заныли.
С детства памятный напев -
Милый, это ты ли?
Эх, тебя узнаю я –
Ход твой в ре миноре,
И мелодию твою
В частом переборе.
Такое музыкальное сочетание плавного салонного романса с развеселой цыганочкой.
Эх, раз, еще раз,
Еще много, много раз.
Поговори-ка ты со мной,
Гитара семиструнная,
Вся душа полна тобой,
А ночь такая лунная.
Эх раз, еще раз,
Еще много, много раз …
К этому романсу естественным путем присоединялись другие цыганские романсы и, казалось, конца краю не будет задушевному разговору гитары и человека.
Когда струны гитары замолкли, все долго молчали.
