размещены по центру, с приставленными к затылкам стволами.
Также за всем следил и офицер в экзоскелете, следя за малейшими изменениями в ментальных проекциях. Если произойдёт что-то странное, хоть чуть-чуть подозрительное — все будут расстреляны на месте, потому что после встречи с уже ныне покойным магом телепортатором нужно быть готовыми ко всему, включая к наличию у врага ещё одного такого уникума.
— Ивашкевичи значит, — произнёс я, остановившись напротив главы рода и владельца этого особняка. — И о чём вы тут мило беседовали под защитой чар?
В ответ молчание, никто не говорит ни слова.
— Забавно, да? Вроде мы в Киеве, а фамилия какая странная… Ивашкевич, — смакуя говорил я, ходя вдоль посаженной на колени семейки. — Дайка угадаю, вы когда-то были поддаными Царства Польского, да? А ещё раньше Речи Посполитой и ещё раньше Великого Княжества Литовского…
Я скорее утверждал, нежели спрашивал, потому что всё же подтянул знания истории и прямо сейчас параллельно читал книги в библиотеки через ещё одну свою марионетку, изучая список дворянских родов именно киевской губернии.
— А ещё твой дед оборонял Порт-Артура в русско-японской войне, твой отец погиб вместе с дивизией под Варшавой. Похвально, только вот… — я покачал головой, встав напротив главы рода. — Ты по всей видимости не продолжил традиций твоей семьи.
— Вы перечислили родственников по линии моей покойной жены, — тихо ответил дворянин, опустив голову и боясь посмотреть мне в глаза. — Сам я с ними не общаюсь. Они никак к этому не причастны.
— Ага, отводишь подозрения от подельников? Не удивлюсь если вы сотрудничаете и с коллаборационистами в минской губернии.
— Я не коллаборационист.
— А кто ты?
И снова молчание. Говорить ребята явно не хотят.
— Ладно, может тогда наш доблестный офицер прольёт свет на произошедшее? — я подошёл к командиру военной полиции. — Скольких уже повязали?
— Мы действуем согласно закону.
— Да? Ваше командование и лидер верховного дворянства были расстреляны согласно закону военного времени при представителях Государя, а также офицеров его избранных полков. Получается… Государь у нас вне закона?
— К расстрелам претензий нет. Мы расследуем дело о незаконной перестановке кадров. Никаких бумаг не было предоставлено и…
— А-а-а, дурачком прикидываешься, бумажек тебе не хватило. Я тебя понял. Что же, тогда перейдём к тому, что вы тут делали и что обсуждали? Чего молчите? Вы понимаете, что с вами будет из-за этого молчания?
Мне опять ничего не ответили, прямо партизаны какие-то. Так что я встал, оглядел всех. Этот Ивашкевич подставил всю свою семью, вон, его дети сидят. Да молодая женщина это кажется любовница и будущая жена. Командиру военной полиции на свою жизнь по моим личным ощущениям плевать, как и семьи у него нет, это я уже тоже проверил.
— Ладно, ты, дорогой офицер, смертный приговор уже получил. Только с твоими подручными поговорю. А вот с Ивашкевичами… я ещё не решил, что делать. Но знаешь, друг, — я снова подошёл к главе рода и сел напротив него. — Я же не святой и руки марать привык. Мне нужен результат, мне нужна победа, понимаешь? В этой стране будут расти мои дети, поэтому я хочу всего лучшего для них и, следовательно, для нашей Империи. Ты меня понимаешь?
— Хорошо понимаю. Я мыслю также, — глухо ответил глава рода, в затылок которого упиралась холодная сталь ствола винтовки.
— Да? Докажи. Скажи правду, а там… подумаем, что можно с этим сделать. Даже если всё очень-очень плохо, то хоть глядишь детей своих спасёшь ценой своей головы. Не нужно упираться, у нас идёт война и с предателями лично я намерен расправляться максимально жестоко. Именно жестоко, а не справедливо, потому что моя цель оправдывает средства, а вот предательство… я не знаю, чем можно оправдать предательство.
— Я… мы обсуждали то, как бы подвинуть вдовствующую императрицу, — начал тихо говорить Ивашкевич, продолжая смотреть на мою обувь, не поднимая взгляда.
— Не смей! — в ужасе воскликнул командир военной полиции. — Они тогда точно всю твою семью…
— ЗАТКНИСЬ!!! — сразу же заорал гвардеец и с ноги вписал в челюсть, после чего добавил ещё ударов по тушке. — ЗАКРОЙ СВОЮ ПАСТЬ!!!
— Не смотри туда, — произнёс я, видя, как Ивашкевич старший покосился в сторону уже плюющегося кровью командира военной полиции. — Продолжай рассказывать. Что значит «подвинуть»? Вы планировали её убить?
— Она слишком много лезла в дела нашей губернии. После же ваших перестановок она получила слишком много власти и начала реализовывать свои планы. Нам же предложили закрыть рты и терпеть.
— Какие планы?
— Если бы мы только знали… но она явно захотела получить всю политическую власть. Речь не только о киевской губернии, но и территориях Гомеля до Одессы. Наши предприятия попали под угрозу, она забирала наши труды и отдавала их своим приближённым. Моя семья ничего дурного не делала, да и служили мы Российской Империи поколениями, как вы знаете… вернее… это служили родственники по линии жены, а сам я получил титул лишь после реформ…
— Ты хочешь сказать, что малое дворянство просто не поделило зоны влияния с вдовствующей императрицей? Это всё?
— Так эту ситуацию вижу я.
— А покушение?
— У нас нет таких ресурсов. Но я бы никогда не стал участвовать в заговоре против царской семьи. Мне просто нужно было защитить себя и свою семью в борьбе за власть. Если бы я остался один, то… меня бы легко убрали. Поэтому я решил заручиться поддержкой командира военной полиции. Для этого мы и собрались здесь. Обсудить будущее и наши общие планы.
— Угу, то есть ты ни в чём не виноват и вообще патриот, за Царя и Отечеству, ну и ещё православный, разумеется, так?
— Я виноват во многом, но я не коллаборационист и не предатель. Мои сыновья служат в армии, мой бизнес платит двойную ставку в фонд «Долга и право» для поддержки военных. Когда началась война, я первым передал половину своих грузовиков в армию, а остальные возили боеприпасы от моей фабрики, переоборудованной для производства военного снаряжения. Как и я отдаю полный отчёт в том, что с врагом мы пиво пить не станем. Он видит в нас лишь трудовой ресурс, который будет эксплуатироваться. Такой участи для своей страны я не желаю.
— Ты готов умереть за свою страну? — прямо спросил я.
И в этот момент Ивашкевич впервые поднял свою голову. Его жена имела польские корни, кому как не полякам знать о судьбе покорённых? Я тоже был в Варшаве, знаю, что там делали немцы и как они относились к местному населению. Они же даже европейцами не считают ни нас, ни поляков, ни прибалтов. Для них мы
