Стас.
Вот от кого-кого, а от него не ожидал.
— Чего ждем, девочки? — сначала усмехается, а потом начинает хохотать.
— Когда пойдем делать предложение? — потирает руки Петя. — Чур, я с вами, парни.
— Все вместе пойдем делать предложение? — меня распирает от улыбки.
Вот так, неожиданно, на другом конце страны, в неведом никому, Богом забытом городе на окраине земли, я нашел себе друзей. Странных, разных, но своих.
— А что, пускай выберет дама, какой претендент ей понравится больше всего, того и оставит себе, — говорит Стас и снова хохочет, как ненормальный.
Мне хочется треснуть его чем-нибудь, и я обязательно сделаю это, только отсмеюсь для начала и попробую подняться с земли.
— Не нервируй Яра, — смеясь, вступается Леха. — А то он поползет сейчас в твою сторону и начистить тебе рожу. И да, Стасян, ты бы тоже начал уползать от него уже сейчас, потому что вряд ли сможешь встать.
Кони ржут, как ненормальные, и я вместе с ними.
— Есть у меня одна идея, — говорю я, более-менее успокоившись. — Но мне нужна ваша помощь. Готовы помочь мне, мушкетеры мои?!
— Один за всех и все за одного! — проорали придурки и снова попадали на колючую ракушку, потому что держаться в вертикальном состоянии оказалось очень сложно.
Пазл сложился. Все вспомнил, каждый момент, каждое слово и улыбку.
И она сказала: “ДА”. Распахнул глаза и растянулся в идиотской улыбке.
Она. Сказала. “ДА!”
Тихо смеюсь и растираю лицо руками.
— Что это такое было вчера? — хрипло спрашивает Марат и громко стонет. — Что это за оружие массового поражения?
— Живительная вода, — продолжаю смеяться и рассматриваю друга, который пытается повернуться, но его тело не слушается.
— Почему тогда я чувствую себя мертвым? — задает вполне логичный вопрос.
Я бы хотел ответить, но не в силах придумать ничего вразумительного.
— О, а вот и Белорусские Песняры проснулись. Или, вернее сказать, воскресли? — весело спрашивает Наташа.
Я приподнимаюсь и сажусь на кровати, рассматривая свою девочку.
Она стоит, привалившись к косяку, и посмеивается над нами. Я бы и сам поржал сейчас, но уж больно не по себе.
— Как меня только не называли, но чтоб Белорусским Песняром… никогда, — Мар рывком поднимается.
Пытается стоять ровно, но то ли старается плохо, то ли сделать это просто нереально. Марат чешет затылок и спрашивает у Наташи:
— А где бабушка?
— Я за нее.
Моргает, пытаясь вернуться в реальность.
— Мне бы в душ.
— Прямо по коридору и направо. Полотенце свежее на стиральной машине, — направляет Натали. — Сейчас будем спасать вас, пьянчужки.
Мар уходит, я встаю с кровати и собираю все силы, аккумулируя их в этих двух шагах, и притягиваю к себе Карасика.
— Простишь меня? — спрашиваю сипло.
Несмотря на отвратительное состояние, мне безумно хочется свою невесту.
— За что “прости”? — спрашивает хитро она и закидывает руки мне на плечи.
— За отвратительное состояние и не менее скверный внешний вид.
— М-м-м, что ж поделать теперь с тобой. Прощаю, — веселится девчонка. — А ты все помнишь?
Коза. Намекает на то, что я мог забыть такой важный момент, как предложение руки и сердца.
— Ну так, местами, — решаю подыграть ей. — А как мы сюда попали?
Наташка замахивается и бьет меня по плечу. Перехватываю ее руку и начинаю целовать каждый пальчик. Глупая, мне-то хоть бы хны, а она себе больно сделала.
— Не буянь. Помню я все. Буду теперь тебе каждую пятницу петь эту песню. Сделаем это нашей доброй традицией.
Наташка закипает:
— Только попробуй мне еще хоть раз спеть ее. Я тебя грохну, правда.
Улыбаюсь, как идиот и оглаживаю скулу Карасика большим пальцем, опускаю ниже и касаюсь пухлой нижней губы, чуть оттягиваю ее и оставляю короткий поцелуй. Решаю не мучить девочку, потому что от меня наверняка разит.
Чуть отстраняюсь, а сам при этом притягиваю ее к себе за талию:
— Ты правда станешь моей женой? — спрашиваю сдавленно.
Карасик нежно улыбается, берет мою голову в свои руки и трется носом о мой висок:
— Куда ж я теперь без тебя. Конечно стану.
Интересно, где-то есть границы моего счастья? Мне бы хотелось, чтобы нет. Чтобы безмерно, бесконечно и необъятно. Я так чувствую, дышу этим, пропускаю через каждую частицу собственного тела и возвращаю вверх, в космос.
Глава 39 Я мог спасти тебя
Он поднимает глаза и смотрит на меня. Я его не боюсь, но мне хочется сжаться в маленький комок и спрятаться под столом.
На самом деле, он дико странный. Я никогда не могла понять, что у него на уме. Его взгляд всегда прожигает, будто сканирует, анализирует тебя. Вгрызается в самую суть, читает мысли и просчитывает ходы.
Пока Ярослав пытается привести себя в чувства в душе, я ставлю перед Маратом, не сводящего с меня взгляд, тарелку, наполненную едой, и отхожу подальше.
Для опасного маневра нужно безопасное расстояние.
— Почему ты так смотришь на меня, Марат? — спрашиваю смело, в упор, хотя на самом деле у меня дико трясутся поджилки.
Я бы отправила его к бабушке, но та как всегда в самый неожиданный момент ушла из дома.
— Как? — спрашивает хищник, сидящий передо мной в расслабленной позе, но с дико напряженным выражением лица.
Его не волнует горячая еда, только свежее мясо и горящая, дрожащая от страха кровь.
— Как будто тебе есть что сказать мне, — рискую, но без этого никак.
— Есть? — переспрашивает он, а я киваю вместо ответа.
Ну давай же. Скажи, что я сошла с ума и мне привиделось. Плод моего больного воображения и больной фантазии. Он может соврать, успокоить меня, но это не тот человек, который будет заботиться о твоем внутреннем мире.
— Ты простила его, Наташа? — задает вопрос, а у меня сердце выскакивает из груди.
— Кого? — я так разнервничалась, что даже не поняла, о ком он говорит. — Ты о Ярославе? Простила.
Он смотрит и смотрит, а мне кажется, что даже стрелки на часах замерли в ожидании что же будет дальше?
— А меня?
Он спрашивает, а я вообще путаюсь во всем. Возможно, я не знаю чего-то?
— За что мне прощать тебя, Марат?
Он молчит, только темные глаза пьют каждую мою нервную и дерганную эмоцию, при этом он сам выглядит странно. Желваки ходят, руки сжимаются в кулаки.
— За то, что не спас, — отвечает не сразу.
А у меня будто все пазы становятся разом. Тогда, год назад, я грешным делом подумала, что, возможно, не безразлична ему. Подумала, что, может быть, он испытывает ко мне что-то? Ведь он приезжал. И не раз.
