малакку подсадил его на тележку до «райцентра», а уж там всегда стояли наготове два-три джипа. Закончив с ежедневными делами, тренировками и занятиями, Вася наконец добрался до записей иезуита.
На взгляд человека XXI века программа, как программа — синтез христианских заповедей и марксистского понимания истории и экономики. Разве что без педалирования классовой борьбы, с основным упором на духовные методы. Типа «не греши» в широком смысле — не воруй не только кошельки, но и сверхдоходы не присваивай. О национализациях и приватизациях ни слова, о борьбе с засильем США тоже. Надо полагать, падре не рискнул вставить сомнительные пункты, но и так получалось неплохо. Главной проблемой названа бедность, и сквозь все предлагаемые меры по борьбе с ней, как шило из мешка, выпирала необходимость социальных изменений.
О чем и сказал Че, прочитав листки Луиса.
— Хотелось бы, конечно, пару слов про индустриализацию, но странно ожидать такого от попов.
— Зачем тебе сейчас индустриализация? — ну вот в самом деле, тут всего пара тысяч партизан по горам бегает, а ты про развитие промышленности на континенте!
— О, пойдем-ка, chico, устрою тебе небольшую лекцию по политэкономии.
На нее заодно собрали и всех доступных партизан и командиров и за полтора часа Гевара выдал расклады.
— Наша беда, всей Латинской Америки, в том, что мы — сырьевой придаток, а каждый экономист знает, что прибыль тем выше, чем выше степень передела продукта, — начал Че, используя сигару, как указку. — Концентрат стоит дороже руды, металл дороже концентрата, изделия дороже металла и так далее. То есть мы трудимся даже больше, чем в промышленных странах, но денег получаем меньше.
Кроме того, экспорт сырья из Латинской Америки возможен только по морю, а морские торговые пути контролируют империалисты — США и Великобритания. И не всегда военной силой, а все больше и больше условиями страхования, требованиями к судам, собственным тоннажем и другими с первого взгляда экономическими методами. Перекроют море — и куда девать добытое? Или уронят цены, благо Латинская Америка не является монополистом ни на один из видов сырья. Был период, когда все держалось на чилийской селитре, но тогда англичане и американцы скупили все подряд, повязали Чили кредитами, да еще и натравили на Перу, чтобы собрать все месторождения под одной крышей.
Сырьевой путь, каким бы сырье ни было — каучук, селитра, мясо, зерно, олово, медь — это путь, который привел к разделам Польши, к ничтожеству Китая в начале ХХ века, к балканскому тупику, к падению Османской империи и прочая, прочая, прочая… Россия шла к той же пропасти и только благодаря bolchevique и Jose Stalin удалось свернуть на промышленный путь.
Конечно, экспорт сырья приносит прибыли компрадорской буржуазии, но, как ни странно, колоссальные деньги, падающие в лапы местной элиты во время каучуковой или какой еще лихорадки, только подтверждают необходимость социального переустройства. Полученные от краткострочных ажиотажных цен на сырье средства нувориши предпочли пустить на дорогостоящую фигню, а не вложить в развитие — точно так же, как большинство русских terrateniente проматывало выкупные платежи или доходы с поместий. Сырьевой менталитет в чистом виде — «мужики еще накопают».
Вокруг компрадоров неизбежно складываются авторитарные режимы, обслуживающие их интересы — точно так же, как обслуживают интересы элиты наши «интеллектуалы», за миску чечевичной похлебки готовые доказать, что именно сырьевая политика ведет к процветанию, а стоящий на ее страже генерал-президент суть величайший герой нации. Но еще немного и Латинскую Америку сожрут более умные и развитые, в стае хищников иначе не бывает. Так что сырьевые экономики — это однозначно травоядные жертвы.
— Именно поэтому наша стратегическая цель это индустриализация! — Гевара впечатал окурок в консервную банку. — Даже если мы скинем диктаторские режимы, сама структура экономики будет тащить нас вниз, на дно, а промышленно развитые страны будут выкачивать из Латинской Америки ресурсы.
— А как насчет помощи Советского Союза?
— Она нужна, но при этом необходимо помнить, что СССР — тоже промышленная держава и будет точно так же выкачивать ресурсы в силу «разницы потенциалов».
Воспоминания о родине не давали Васе заснуть после лекции. Ворочаясь на узенькой койке он перебирал «сырьевых магнатов» и находил много горькой истины в словах Че. История позднего СССР вроде бы изобиловала розданными направо и налево кредитами, но это то, что выпячивали наружу, а вот что получил Советский Союз взамен, как-то затушевывалось.
Ну и ладно, значит, надо будет играть на противоречиях между СССР и капстранами, между Англией и Францией, между Японией и США.
Образование, социальная справедливость и промышленное развитие, как-то так. С этими мыслями он, наконец, заснул.
***
Платок Майкла промок буквально через десять минут после того, как они вышли из машины у аэропорта Токумен. Чернявый толстяк злобно фыркал и утирался каждую секунду.
«Интересно, сколько он еще продержится, прежде чем потребует выпить» — свое иронично-презрительное отношение Фрэнк прятал за как всегда безупречными манерами и каменный выражением лица.
— Это невыносимо! Где в этом чертовом сарае бар?
«Тридцать секунд»
Трехэтажное здание терминала, увенчанное диспетчерской вышкой, изнутри действительно напоминало сарай, в основном благодаря двускатной крыше, лежащей на открытых взору деревянных балках. Высокий такой трехэтажный сарай, прямо как амбары в родном Коннектикуте. Где сейчас не девяносто градусов[i], а максимум шестьдесят, да и влажность куда меньше.
— Двойной виски и… мохито, Фрэнк?
— Мохито, — кивнул сухопарый. — И тебе рекомендую, виски для этого климата совсем не годится.
— Я не могу выносить эту жару трезвым, а мохито меня не пробирает.
Белозубый метис-бармен совершил все необходимые манипуляции и выставил перед американцами два стакана — высокий и низкий.
— Надо написать в Госдеп, пусть в рамках помощи пробьют установку в терминале кондиционеров, — выдохнул Майкл после первого глотка, — от этих вентиляторов никакого толку.
«Давно ли ты выбрался из своего итальянского квартала, где и слова-то „кондиционер“ не знали»
— Через несколько часов ты будешь мерзнуть в Ла-Пасе.
— Надеюсь, я там не застряну надолго.
«Надейся».
Фрэнк тогда всего лишь на пару часов затянул отправку сообщения, да и составил его в таких выражениях, что боливийские контакты восприняли это как просьбу, а не приказ «срочно и неукоснительно». Но Майкл влез на узел связи сам и принялся пинать исполнителей, да так, что они разминулись с фигурантом всего на полчаса, чуть было не поменяв ход событий в Боливии. На которую, в сущности, Фрэнку было насрать — в этом глухом углу могут хоть коммунизм строить, деваться им все равно некуда, кругом проамериканские режимы, а потенциала на расширение у Боливии нет. Ему вообще был непонятен
