международной арене. По указанию Центра личные контакты и тайниковые операции были временно отменены и связь шла только по эфиру. Спустя некоторое время Центр вызвал нас на встречу с курьером в третью страну. Тогда он передал нам целую пачку писем от родных.
— Прочтите их, пожалуйста, и верните мне. А ваши письма я возьму с собой.
— Как жаль. У нас писем нет. Не решились провозить их через несколько границ, — с огорчением пояснил Сеп.
— Это можно сделать и сейчас. Я подожду, — мягко сказал он.
Вот тогда-то и написали мы письма родным на полях газеты, так как был воскресный день, магазины и киоски не работали. Кроме того, мы даже смогли послать с курьером небольшие посылочки, то есть то, что оказалось при себе: Сеп отдал собственные часы для отца, а я свою дамскую сумочку и шелковую косынку тете Варваре Михайловне.
Обратный наш путь пролегал через ряд стран, в том числе и через Италию. Вышли на берег в порту Мессина на Сицилии и остановились в ближайшем курортном пансионате. Все время проводили на пляже, обильно смазываясь кремом для загара. Надо ведь своим внешним видом подтвердить окружению легенду пребывания на жарком Средиземноморье. В душе посмеивались: приобретать спешный «оперативный» загар приходилось в связи со служебной необходимостью. Такое случается, вероятно, только у нелегальных разведчиков.
В морском порту под конец нашего пребывания появились русские торговые суда — сухогрузы. На берегу зазвучала русская речь. Местные торговцы быстро прознали, что суда направлялись из Одессы на далекую Кубу. Неподалеку от нас расположились два кряжистых, обветренных морскими ветрами молодца, видимо, старпом и капитан, и, полагая, что вокруг никто не понимает по-русски, завели между собой разговор, которому мы в тот момент не придали значения.
— Что-то у меня на сердце неспокойно, Митрич, — жаловался капитан. — Авральная ночная загрузка, по опыту знаю, часто приводит к ЧП.
— Что и говорить, Иван Павлович, в спешке про восьмой док умудрились забыть. Большой «бэмс» намечается. Опростоволосились.
— Ты чего имеешь в виду, Митрич?
— Чего, чего. «Чушки» загрузили, а «изделие» — то в восьмом доке осталось. «Сапоги» их, оказывается, туда завезли.
— Так ты куда смотрел, разбитая посудина?
— Куда и все, «быстрей, не мешкай, майна — вира». Это уж на утро, когда к Греции подходили, «сапог» аж разинул рот: «А восьмой док разгрузили?» Тьфу! Японский бог…
— Тут не «бэмс», Митрич получается. Головы наши полетят… Да и «сапоги» не отвертятся… Разборка будет крутая…
По возвращении в страну нас ожидал «сюрприз». Оказалось, что продолжительное отсутствие не на шутку встревожило проживавшую на соседней вилле семью, с которой мы поддерживали добрые отношения.
— Как хорошо, что вы вернулись! Не представляете себе, как мы волновались, — щебетала не в меру озабоченная соседка. — Хотели уже обратиться в полицию, так как полагали, что с вами случилось несчастье в дороге.
Нам только этого еще не хватало!
Беспокойство соседки было не лишено оснований, так как только состоятельные люди могут позволить себе столь длительное путешествие во время отпуска.
— Но ведь мы же говорили, что едем путешествовать по Средиземному морю, — мягко напомнила я.
— Знать-то мы знали. Но жизнь есть жизнь… Да мало ли что могло произойти в пути. От несчастного случая никто не застрахован.
— Все обошлось. Мы отлично провели отпуск и будем вспоминать с удовольствием…
Из дальнейшей беседы с соседкой выяснилось, что и Морис Добривое, обеспокоенный нашим долгим отсутствием, недавно навещал ее и интересовался, что ей известно об «отпускниках».
Вечером мы позвонили Морису, в общих чертах поведали о впечатлениях от своей поездки и договорились в ближайшее воскресенье встретиться.
Остается еще добавить, что наша операция «Загар» не прошла для нас бесследно. Вскоре по возвращении у обоих начала болезненно сходить кожа, напоминая нам об отпуске в Италии. Однако последующие политические события захлестнули нас так, что мы забыли о том, что болезненно меняем кожу.
СЕП
Здесь мне бы хотелось дополнить выше изложенный рассказ Жанны о нашем обратном пути «домой». Подумалось, что у любознательного читателя может возникнуть недоуменный, а по сути справедливый вопрос: как случилось, что мы только что находились в Москве и вот уже обустраиваемся на Сицилии для отдыха? Что-то здесь недоговаривается, скажет себе такой читатель. И он будет прав. Поэтому мы решили расшифровать помещенную чуть выше фразу: «Обратный наш путь пролегал через ряд стран…»
В многочисленных публикациях о разведывательных делах нередко говорится об использовании нашими нелегалами не одного, а нескольких различных документов, чаще всего заграничных паспортов, иногда подлинных, а подчас и фиктивных, что вызывается необходимостью решения тех или иных оперативных задач. Этот прием уже не является служебным секретом. Примеры тому можно найти в недавно вышедших томах «Очерки истории российской внешней разведки».
В нашем случае предстояло выполнить одно непременное условие: по возвращении из отпуска «на средиземноморском побережье» (таклегендировал-ся наш отъезд) на наших заграничных паспортах не должно быть никаких отметок о пересечении зоны «железного занавеса». Поэтому в Центре был принят такой план действий. Из Москвы окружным путем следуем в Вену. Для этого нас снабжают паспортами другой капиталистической страны, граждане которой пользуются правом безвизового въезда в Австрию. В Вене мы уничтожаем эти паспорта и переходим на наши основные документы, которые в замаскированном виде, за подкладкой ручной дамкой сумки, провозит при себе Жанна. По ним следуем далее в Италию.
План несложный и представляет из себя вполне рядовой вариант для подобного рода операций.
В Вену мы прибыли точно по расписанию, без труда прошли таможенный контроль. В нашем распоряжении было около шести часов до отхода экспресса на Венецию, на котором мы намеревались, как это предусматривалось планом, покинуть Австрию. Оставалось сделать немногое: избавиться от ставших ненужными паспортов и достать из дамской сумочки наши основные. И вот здесь, как оказалось, нас подкарауливали нелепые неожиданности, доставившие определенные переживания.
В самом центре города, на Кертнерштрассе, зашли в кафе перекусить. Сделав заказы, я вышел в туалет, зашел в кабину и принялся за сжигание паспортов. С листами документов было просто, они сгорели быстро, а обложки оказались на редкость плотными, были укреплены сеткой крепких ниток на клею, горели медленно и, что хуже всего, издавали противный запах дымящегося тряпья. Кто-то вдруг зашел в соседнюю кабинку. Слышу, он начал шмыгать носом, принюхиваться (стенки кабин до потолка не доходили). В конце концов ушел раньше меня. Закончив работу и проверив, не осталось ли следов от моих манипуляций, покинул кабину и тщательно вымыл покрытые копотью руки.
Наступила очередь Жанны посетить туалет. Может быть,
