— Тогда, может быть, вам стоит рисовать то, что вы видите. Обычных людей, которые ведут обычную жизнь. Важно задокументировать и это тоже, ведь мы не знаем, что готовит нам будущее.
— Мне нужно идти обедать, — сказала я. — У меня меньше получаса до следующего занятия.
— И вы уверены… — начал он.
— Совершенно уверена. Пожалуйста, возвращайтесь домой, к своей семье.
Он кивнул.
— Ну что же, ладно. Но мне было очень приятно вас увидеть. Это как чудо, правда. Когда в прошлом году я поцеловал вас на прощание, то думал, что это в последний раз.
— Это и было в последний раз, — подтвердила я. — Мне действительно пора идти.
Я чувствовала, как начинают чесаться глаза, и намеревалась уйти, пока предательская слеза не покатилась по щеке. Пошатываясь, я слепо побрела в солнечный свет. От тротуара шли волны жара, от каналов не слишком приятно тянуло запахом гниющей воды. Я пересекла пьяцца перед академией, маленький горбатый мостик и вошла в глубокую тень узкой улицы. Зачем он так со мной? Ему что, совсем нет никакого дела до моих чувств? А потом я вдруг сообразила, что он тоже страдает. Он связан с женщиной, которую не может любить и которая, совершенно ясно, не любит его. Что может быть хуже? Однако я сразу же поняла что: любить мужчину, который никогда не станет твоим. И остаться ни с чем.
Глава 20
Каролина. Венеция, октябрь 2001 года
Сделав неуверенный шаг в большую тихую комнату, Каролина вдруг почувствовала, что у нее перехватило дыхание. И тут, как по команде, из прорехи в темных тучах выглянуло солнце, бросив луч света на воды канала Джудекка и открывавшуюся за ним лагуну. Каролина даже негромко ахнула от восторга.
— Это чудесно, — прошептала она.
— Синьора, — начал мужчина, выступая вперед. — Или правильнее будет синьорина?
— Синьора, — ответила Каролина, ощущая неловкость от прикосновения его руки, но не зная, как выйти из положения, чтобы это не выглядело грубо. Она повернулась к нему лицом. — У меня сейчас развод в разгаре. Муж переехал в Нью-Йорк.
Сообщив это, она почувствовала себя очень глупо; как будто ей хотелось дать этому человеку знать, что она свободна. Поразительная нелепость.
— Синьора, — продолжил он, — боюсь, что документ все-таки поддельный. Кто-то заморочил вашей бабушке голову. Есть же такое английское выражение? — И он подошел, чтобы забрать у нее бумагу. — Теперь я с вашего разрешения отнесу его юристу Да Росси, чтобы он разобрался, подлинник это или фальшивка.
Каролина документ не отдала.
— Вы, должно быть, считаете меня очень наивной, — сказала она. — Думаете, я разрешу вам забрать единственное доказательство того, что эта квартира принадлежит мне? С ним же может случиться какая-нибудь неприятность. Улетит, например, в окно и упадет прямо в канал. О ужас, какая досада, простите-извините.
— Нет-нет, уверяю вас, — начал ее собеседник, но Каролина перебила его:
— Не беспокойтесь, синьор, я лично отнесу его в мэрию. Уверена, там сверятся с записями того времени, чтобы разобраться, имеет ли он силу, а заодно выяснят, не переуступила ли бабушка свои права кому-нибудь еще.
Она снова убрала документ в сумочку и стала расхаживать по комнате. Сняла пылезащитный чехол с чего-то стоящего возле окна, и это оказался симпатичный инкрустированный столик из лимонного дерева.
— О-о! — Каролина провела рукой по столешнице. Чтобы бабушка Летти владела когда-нибудь такой красотой… Она выдвинула ящик, который оказался набит бумагой, вытащила верхний лист, ахнула и подняла взгляд, торжествующе улыбаясь: — Ну, вот, думаю, и доказательство того, что бабушка когда-то владела этой квартирой, согласны? — На листе был изображен вид из окна, перед которым они стояли, внизу виднелась подпись. Д. Б. — Вот, пожалуйста. Джулиет Браунинг. Моя двоюродная бабушка. Она была художницей. У меня с собой кое-какие ее работы, и могу утверждать, что и это тоже ее рука.
— Джулиет Браунинг? — Мужчина по-прежнему хмурился. — Художница? С чего бы семье Да Росси сдавать эту квартиру иностранной художнице? Не думаю, чтобы они когда-нибудь покровительствовали искусствам.
— Может быть, кто-то из старших членов семьи в курсе?
— Послушайте, — сказал мужчина, поглядывая на часы, — сейчас время обеда, мне нужно поесть. У меня сегодня еще полно дел.
— Хорошо, — ответила Каролина. — Я отнесу документ в мэрию и найду там департамент, где проверят этот документ на подлинность.
— На что? — До сих пор его английский был на диво хорош, но последнее слово, кажется, оказалось ему неизвестно.
— Проверят, принадлежит ли эта квартира до сих пор моей двоюродной бабушке, а следовательно, мне.
— Ясно, — сказал он. — Не хотите составить мне компанию за обедом?
Такое предложение застало ее врасплох.
— А что скажет ваш наниматель насчет того, что вы ведете леди обедать, вместо того чтобы работать? — спросила она.
Эти слова заставили мужчину улыбнуться, и улыбка совершенно преобразила его. Он оказался моложе, чем Каролина подумала вначале, и на его лице появилась какая-то дерзкая самоуверенность.
— Видите ли, дело в том, что я — Лука Да Росси. Я только что принял у отца руководство нашей компанией.
— Поздравляю, — сказала она.
— Не уверен, что это уместно. Боюсь, я унаследовал ту еще головную боль. — Он помолчал. — Вы знаете мое имя, но я по-прежнему не знаю вашего.
— Каролина, — сказала она. — Каролина Грант.
— И что же, Каролина Грант, вы со мной пообедаете?
Она заколебалась и даже хотела сказать: «Вы надеетесь, что я смягчусь?», но вместо этого снисходительно кивнула. Незачем враждовать с собственником здания.
— Спасибо, — сказала она, — я уже тоже слегка проголодалась.
Каролина заперла за собой дверь и вместе с Лукой отправилась вниз по лестнице. Она уже была одержима замечательной квартиркой наверху. Теперь-то ей стало ясно, почему бабушке Летти так тут нравилось. В молчании преодолев три пролета, они вышли под ливень. Лука Да Росси раскрыл зонтик, который до этого стоял за входной дверью.
— Сюда, прошу вас, — сказал он, — я знаю тут за углом одно местечко. Это недалеко.
Чувствуя некоторую неловкость, Каролина позволила ему держать над ней зонт. Их плечи соприкасались. Дул сильный ветер, поэтому зонт плохо защищал от косого дождя, и оба они промокли и продрогли к тому времени, как добрались до маленькой траттории. Там Лука принял у нее плащ и повесил на вешалку вместе со своим пальто. Будучи человеком, вращавшимся в модной индустрии, Каролина обратила внимание на лейбл — «Армани». Очень дорогая фирма. Вероятно, Луку тут хорошо знали. Крупный румяный усач проводил их к столику у окна и, после быстрого обмена репликами на каком-то языке, не слишком похожем на итальянский, удалился, возвратившись с бутылкой белого вина.
