меня? — хотелось бы не слушать.
— Я так давно не убивал, что забыл, каково это, разговаривать с людьми. Честно, наравне с Природой, как по мне, стоит Судьба. Она сводила меня с разными людьми. А теперь тут такая хорошенькая девушка, — хорошенькая?!
— Знаешь, да я некрасив. Зато твоя красота, сможет еще дольше продлить твое жизнь…. — Не смотри на меня так. Не смотри! Убей! Лучше убей!
Стук? Стук в дверь?
— Опять… Повезло тебе, красавица, ты живучая. Но я скоро вернусь.
Да! Оборачивайся! Уходи!
— Тогда перенесем наше уединение на потом. Подожди.
— Долби громче, он дома!
Наконец-то мы поймаем этого ублюдка. Спору нет, это точно он. Сколько уже можно? Ух, ему это с рук не сойдет. Из-за него у меня спокойной жизни офицера нет. Как только пришел в полицию, от тут как тут. Гад.
— Долби, долби!
Как же хочется ему врезать, связать, наорать. Ух, я отомщу. Как же я отомщу! Ради него, я весь лес обставил патрулем. Ловок, гад.
— Офицер, открывают!
Открывает.
— Доброй ночи.
— Здравствуйте, это вы Самуэль?
— Да, я. Смотритель леса. Самуэль.
— Мы имеем полное право обыскать ваши владения. Маньяк же бродит. Вот на вас подозрение. Вы не против?
— Что вы. Конечно, нет! Слышал, слышал. Страшное дело. Проходите. Смотрите, где хотите.
Ну и урод. А пахнет хуже некуда. Он вообще моется? Да и есть ли в его лачуге душ. А лохмотья! Точно он.
— Делайте все, что хотите.
Какой радушный! Тьфу. Он же вурвон. Этот гнусный народ. Понятно, почему лесники у них маньяки сплошные.
Лачуга оправдывает себя, что снаружи, что внутри. И там, и там одна слякоть. Убрано все- точно что-то прячет. Главное- где. Это, видимо кухня. Один нож. Посуда на месте. Как не хочется холодильник открывать… Ух! Фух, еда на вид адекватная. Да и комната сама опрятная. Ишь, чистоплотный! Готовится. Знал, что мы приедем.
— В ванной ничего?
— Никак нет, товарищ офицер.
Черт! Осталась спальня. Ну, уж там точно что-нибудь припрятано. Этот гад не скроется. Ну-ка… И тут чисто. Кровать жесткая, а под ней… Ничего. На ковре никаких пятен. Топор и ружье, правда подозрительные.
— Когда последний раз орудиями пользовались?
— Ох, ну, вроде бы, два дня назад я топором обваленное на дорогу дерево рубил, а ружье давно не брал в руки.
Пыль на ружье и правда давняя.
— А вы…
Стук?
— Что такое? Офицер, вы хотели что-то спросить?
Еще стук. Откуда он?
— Подождите, вы стук не слышите?
— Я? Нет.
Врет. Стажер тоже услышал. Они снизу.
— Подними ковер, стажер!
— Сейчас!
Ага! Дверца в подвал! Что же там?
Скрипучая, черт ее дери! Тут темно, фонарик нужен. Мычание? О, господи! Вот, где черти водятся! Боже, тут девушка!
— Стажер, вяжи его!
— Уже, сэр, уйти пытался!
Надо развязать ее. Боже, у нее во рту какая-то дрянь. Надо снять это.
— Помогите! Он хотел… Хотел…
— Тише, мы его поймали. Тише…
Он ушел уже давно. Я должна как-то освободиться.
,…чуть замок не сломала…”
Точно! Надо только двигаться. Давай! Да! Они скрипят! Нужно сильнее! Давай! Ломайся! Есть!
Я падаю… Ай! Черт, привязана ко стулу. Сил нет встать. Черт. Нужно встать. Тихо! Я слышу голоса… Кто-то здесь! Нужно подать сигнал. Как? Для начала… Нужно… Встать. Давай… Так! Ух…Что это? Стол? Надо стучать. Точно! Я буду стучать! Руки связаны. Головой. Ай! Еще. Ай! Нужно. Стучать.
Свет! Кто-то открыл дверь! Спускается. А что если это он? Нет! Тогда я погибну! Это не он. Полицейский! Боже, как я рада видеть его! Слезы мешают видеть ее. Не могу говорить. Но как я рада! Он вытащил что-то изо рта.
— Помогите! — я уже спасена…, — Он хотел, — меня, — Хотел…
— Тише, — у него такой мягкий голос, — мы поймали его. Тише…
Я спасена…
Суд, тюрьма. Дали мне, честно говоря. Не самую хорошую камеру. За мои праведные деяние в этом мире, обычно дают наилучшие условия. Говорят, завтра выдадут окончательный приговор. Понятное дело, что меня оправдают. Природа меня оправдает. Я уверен.
…Если так подумать, так даже лучше. Садясь в машину, я почувствовал, что ухожу от истинного зла. В тюрьме я хотя бы человеком стану. Да и, если я так хотел, оказывается, сбежать из леса, то зачем мне в голову пришла мысль о побеге из этой решетки? Или я не хотел уходить из леса… Природе, может быть, жаль было расставаться со мной? Я был нужен ей? Неужели, мое существование имело смысл? Значит, те убийства были очищением. Я- санитар! Да! Вот в чем мой смысл. Увы, но я слишком поздно это осознал. Но чувствую, что еще очищу этот мир…
Сейчас я нахожусь в бетонной коробке, где даже намека на солнечный свет нет, а значит, связь с Природой для меня отключена. Здесь я становлюсь человеком, унылым, задумчивым, бесполезным. Все же буду с нетерпением ждать завтра, и надеяться, что умру…
— Видал убийцу-то?
— Видал. Странный он.
— Да все они странные.
— Нет, обычно они еще и страшные.
— Ну, может быть.
— Тишина в суде!
Почему меня позвали быть свидетелем? Я обычный охранник. Поглазел-то я поглазел на этого маньяка. Жуткий, странный, глаза его вечно куда-то бегают, так еще и вурвонец. Тьфу! Кто вообще дает права этим варварам? Пускай уматывают в свою страну и там убивают людей. Ужасный народец. Надеюсь, этому смертный дадут. Он этого заслуживает.
— Эй! — что ему надо?
— Чего?
— Он же вурвон?
— Да, не кричи.
— Понятно, что он в суде делает.
— Ага.
— Твои ставки: пожизненный или смертный?
— Надеюсь, смертный.
— И я.
— Да и вообще надо бы…
— Тише!
— Обдумав все, суд сделал свое решение. Самуэль Реву приговорен к смертному приговору. Публичное повешение! Исполнить решение сегодня же. Прощаться с кем-либо виновнику запрещено. Пока виновный ожидает наказания, запереть его в карцере. Суд окончен!
— Слава Богу…
— Это точно.
— С публичным они правильно сделали. Пусть эти ничтожные инородцы видят, что с ними будет, если они позволят себе много.
— Давно пора закрыть границу для этих бездарей.
— Да.
— Ну, что, увидимся на обеденном перерыве?
— Да, только давай у входа?
— Договорились.
— До встречи.
— Давай.
— Сын, сходи за овощами к дяде!
— Мам, я работаю!
— твои безделушки никаких денег не приносят! Займись реально полезным делом!
— Но…
— Быстро!
— Хорошо…
,Безделушки”. Это самодельные вырезки, ничем не хуже из тех магазинов в центре. Просто они еще не поняли всего моего гения. Я покажу всем, что мое происхождение вурвонца не влияет никак на разницу между ними и мной. Они всегда поливали нас грязью. Всегда. Вчера
