Хотя, конечно же, каждая мелкая послушница, подросток-ученица и девушка-мастерица в гоэм понимала: Гаро наставнице как дочь, и именно Гаро произносила «матушка», обращаясь к Зейре лан Аске, с особой, внутренней нежностью. Даже когда та сердилась и распекала ее распоследними словами, какие в селении Шалье можно услышать только от заядлых выпивох.
Но Зейра никогда не жаловалась. И, если бы ее кто-нибудь спросил: а не изменила бы она свое решение по поводу этой упрямой девицы, была б на то воля Немервы, плетущей судьбы людей, матушка назвала бы того идиотом и бездельником и отправила бы на кухню вычищать песком старую посуду до блеска новой.
Вот и сейчас, лежа на берегу и позволяя ласковому бризу нежно ласкать свое стройное и упругое тело, она представляла, как рассекает толстую гладь океана, погружается, словно нож в желе, на самое дно и рыщет среди ила, камней и водорослей в поиске самой крупной хлазы.
Она понимала, что пропускает осмотр гоэм представителем наместника, который проходил каждый льяд, осмотр, являющийся важным событием в жизни любого гоэм, потому что наместник присылает новых послушниц для обучения и отбирает лучших мастериц, чтобы те продолжили свое воспитание при дворе в Гавани Гирей, столице Новых и Старых земель Тэи. Также он проверяет внешний вид, подготовку, иногда даже проводит экзамен на «вдох» — так называют время, на которое мастерицы и ученицы способны задерживать дыхание под водой.
Вдох стал своеобразной единицей измерения времени у жителей прибрежных селений — и не только задержки дыхания, это словечко все чаще использовали в бытовом обиходе.
Представитель наместника считал покачивания маятника метронома, который привозил с собой в футляре из гуляющего дерева, самого редкого и дорогого материала на Тэи. Норматив в три тысячи ударов существовал для учениц, готовых перейти в мастерицы. Это был главный экзамен в жизни любой девушки-ныряльщицы. Послушницы же становились ученицами, когда наставница решит, что они физически и морально уже достаточно подготовились к будущей миссии.
Иногда присланный наместником человек подсказывал матушке, что «вот эту послушницу надо бы побыстрее перевести в ученицы», а «вот эта ученица и без норматива уже готова стать мастерицей». Но, в основном, это касалось тех девиц, которых приводили сами представители наместника, хотя матушка, бывало, и лично набирала способных детей, чаще всего тех, что продавали родители, не в силах прокормить своих чад.
Гаро знала, что пропускает осмотр, но нисколько по этому поводу не переживала. Своим привилегированным положением она не кичилась, но каждым словом, поступком и движением показывала, что она на голову выше любой мастерицы. Она никогда не жаловалась матушке Зейре, не ябедничала и не просила об особом отношении. И доверяла она только ей.
Осмотр уже начался — это точно, но для нее он начнется, когда раздастся громогласное и раздраженное:
— Гаро!
Девушка неторопливо поднялась, поправила платок, отряхнулась и, зевнув, поплелась по извилистому берегу в сторону зовущей матушки. Но, когда рощица в овраге между двумя утесами, в которой расположилась община гоэм, стала хорошо видна, она ускорилась и перешла на вальяжный бег. Будто Гаро просто совершала утреннюю пробежку, а не спешила на осмотр.
Между двумя ближними к океану соломенными хижинами выстроились в ряд восемнадцать юных ныряльщиц в купальных костюмах. Разного возраста, разного роста. Одно место среди учениц было свободно, его и заняла Гаро, извинившись перед матушкой и виновато опустив голову.
Наставница Зейра лан Аска была женщиной дородной и красивой. Под неизменным легким платьем, расшитым большими яркими бутонами роз, даже не пыталась скрыться непоколебимая, статная фигура. А ручища у нее — таким позавидовали бы многие из спесивых охотников, с бахвальством трубящих о своих подвигах. Да, ей подошли бы гвиртовые доспехи бравых искателей приключений, и поболее, чем многим из них, но она посвятила жизнь океану и воспитанию из никому не нужных девчонок волевых и закаленных толщей Ди-Дора ныряльщиц.
Гаро была с ней с самого начала и видела, как огонь в глазах, с неистовой силой и вдохновением полыхавший все ее детство, постепенно затухал — с тех самых пор, когда наместник взял гоэм под свое покровительство. Опека из столицы тяготила матушку, но она не спешила делится с Гаро беспокойством по поводу навязанной протекции.
Зейра хмурила густые брови на широком, добром лице, закусив от неловкости губу. Неловкость она испытывала при каждом посещении важной персоны. Сам же проверяющий был щупловатым, сутулым, с большим крючковатым носом и напоминал Гаро облезлого ворона с огромным клювом, а раздувающиеся от нетерпения ноздри — хлопающие на ветру паруса. Так она его про себя и прозвала: «Щупловорон».
Щегольскому твидовому пиджаку с вышитой на плече эмблемой рода Гирей — скрещенными золотыми пиками и красным небесным камнем за ними, — да черной рубахе без ворота, застегнутой под горло, хоть и полагалось придать проверяющему сановный вид, но с задачей своей они явно не справлялись. То ли из-за неудачно подобранного размера, одежда в плечах казалась великовата, а на животе, с расстегнутой пуговицей, наоборот — слишком тесной, и лишь добавляла неряшливости и несерьезности к общей картине. Как и начищенные до зеркального блеска кожаные ботинки на модной в столице толстой подошве лишь создавали неудобство при хождении по песку, отчего посланник наместника злился еще больше.
— При всем к вам уважении наместника Толки Ничал… — Проверяющий обвел едким взглядом всех воспитанниц, задержавшись на Гаро. — Приструните эту свою… ученицу. Наместник Толки Ничал уже заждался…
При этих словах Гаро посмотрела на матушку — та поджала нижнюю губу и сжала кулаки.
Щупловорон неуклюже подошел к Гаро и уставился на нее снизу вверх — ростом он был ей до плеч, — задрал клюв так, что девушка увидела волосы в ноздрях и брезгливо сморщилась.
— До наместника дошли слухи, — продолжил он, не спуская птичьих глаз с ныряльщицы, — что Гаро зря просиживает в ученицах, намеренно занижая показатели вдоха на экзаменах.
— Этого не может быть, — возразила Зейра слегка дрогнувшим голосом. — Все наши ученицы мечтают стать мастерицами, чтобы потом служить при дворе владетеля Гирей. Уверяю вас…
— Меня не надо ни в чем уверять! — Проверяющий оскорблялся каждый раз, когда кто-то обращался лично к нему. — Я передам ваши уверения наместнику, но дело в том… — Теперь он буравил взглядом матушку. — Есть свидетели, что ученица Гаро вне экзамена выдает результаты, намного превосходящие показатели лучших мастериц всего побережья. Намного!
Гаро сделала шаг вперед и уперла руки в бока:
— Вы что же это?! Обвиняете матушку Зейру в подлоге и лжи?
Матушка устало вздохнула и зажмурилась, лишь бы не быть свидетельницей очередного позора, о котором, конечно же, доложат наместнику:
— Гаро! Немедленно прекрати!
— Я? — Проверяющий возмущенно взвизгнул. — Матушку? Да ни в коем разе! А тебя надо бы проучить! Давно пора! И я тебе гарантирую: на следующем же экзамене можешь даже не нырять, а сразу же собирай вещицы…
