- Ой, да ты ничего не поела! Тебе силы восстанавливать надо! - всплеснула руками зашедшая женщина.
Я подскочила к ней, схватив за руки и наверняка испугав.
- Если вы мне не поможете, то я за эти три дня, что буду лежать здесь, умру от голода.
У меня есть деньги! Немного, но я отдам все. Я буду мыть полы и драить сортиры, чтоб заработать на пропитание, но если у меня отнимут сына, я просто не смогу этого пережить. Меня обманули, вынудили подписать документы, которые я никогда бы не подписала. Понимаете? Моим женихом случилось несчастье, и его со дня на день отключат от системы жизнеобеспечения. И несостоявшаяся свекровь, которая была против нашей женитьбы, решила заменить своего сына моим. Скажите, где лежит мой ребенок, я вас умоляю.
Эмоции выплеснулись, заглушая голос разума, и я рухнула на колени перед этой женщиной, цепляясь за ее руки.
- Умоляю, помогите. Никто не узнает, что вы со мной разговаривали. Я хоть сейчас могу деньги перевести вам на карточку, сколько скажете! Пожалуйста, помогите!
Несложно сложить два плюс два - было понятно, что я не знала о том, что меня лишили ребенка. И моя потеря сознания - лучшее тому подтверждение.
- Что ты, детка, вставай немедленно! Ох уж эти богатые. Не надо мне денег. Ты только меня не выдавай, я тебе скажу, где ребеночек, а дальше сама делай, что надумала. А теперь поешь, я зайду позже, чтоб не привлекать внимание.
Какой там поешь! Я поковырялась в котлете, кое-как запихнув в себя с ложкой салата, слила суп в унитаз вместе с гречкой.
И трясясь от волнения, начала звонить Владу. Неосознанно, я воспроизвела почти точь-в - точь свой крик о помощи из полицейского участка. Чуть ли не на грани нервного срыва я считала равнодушные гудки, пока, наконец, не услышала, как всегда, невозмутимый голос Влада.
- Але...
- Влад! Влад! Это Рина, девушка Никиты! Влад! Помоги, пожалуйста!
Спокойствие Влада как ветром сдуло.
- Черепашка! Ты опять в полиции?! Где?!
Сбиваясь и всхлипывая от радости, что он меня не послал, я рассказала о своей беде.
- Влад! Ты говорил, что у тебя мощная команда компьютерщиков. Понимаешь, для меня единственный шанс вернуть сына - это организовать взрыв в соцсетях. Дать информацию, что Станишевские обманом отобрали ребенка. Если сможешь найти борзых корреспондентов, которые специализируются на жареном, пусть они пройдут на территорию и я сделаю заявление. Только это должно быть рассчитано до секунды. Влад! Я тебя умоляю!
- Черепашка! Ты умница! Не жуешь сопли, а борешься. Не истери, я сделаю все, что можно и чего нельзя.
Глава 32
Но я слишком долго жила по принципам «нельзя то, что нельзя!» Сейчас от того, сумею ли я переступить границы дозволенного, зависит моя судьба и моего малыша.
Я прошла на пост и под предлогом, что мне хочется сделать оригами, попросила ножницы. На самом деле я разрезала на четыре части шерстяное одеяло. Лошадиные дозы адреналина, плескавшиеся в моей крови, буквально подталкивали бежать в кабинет главврача и требовать прокурора, общественного правозащитника или еще кого. Но я понимала, что любой мой демарш окончится плачевно. Любой бунт, рожденный в этих стенах, здесь же и останется. Вызовут Нору, в лучшем случае, она еще раз подтвердит, что все законно и вместо адвоката мне предоставят личного психиатра.
Держать свои эмоции в узде помогал и Влад. Он периодически звонил и обсуждал со мной ситуацию и план действий. Пошагово. Успокаивал. Сказал, что его адвокат готов будет защищать мои права.
Страх и яростные порывы немного утихали, и я с трудом дождалась следующего дня. Бессонная ночь выветрила адреналин, оставив в голове холодную решимость.
Время с половины второго до половины третьего должно быть самым «затишным». Все процедуры выполнены, персонал обедает. Я схватила четвертинку одеяла, запихнула под халат на всякий случай и, с грохочущим сердцем, удерживая себя от того, чтоб не побежать, не торопясь, вышла в коридор. Мой малыш и детки от суррогатных мам лежали на третьем этаже, что было очень удобно.
Даже не видя бирки, я узнала свое сокровище сразу - на правом виске, ближе ко лбу, у него было красное пятнышко. При виде малыша я чуть не разревелась, но счет успеха операции шел на секунды, поэтому я тут же затолкала эмоции поглубже и завернула сынулю в теплое одеяло. Рванув в коридор, я распахнула окно и, усевшись на подоконник, заорала, что было сил:
- У меня хотят отнять ребенка! Я требую адвоката и чтоб пропустили сюда съемочную группу!
Словно почувствовав единение со мной, Владька, которого я разбудила, заматывая в шерстяной лоскут, тоже подал голос. И как оказалось, отнюдь не слабенький. На мой истеричный крик сбежались медсестры, но я предупредительно выставила вперед руку:
- Не смейте приближаться ко мне, иначе я выпрыгну вместе с ребенком. Внизу съемочная группа, и мое падение будет во всей прессе и соцсетях. И вас всех посадят!
- Ребеночка оставь, застудишь! Или уронишь! - тут же нашлись типа переговорщики. Щас!
- Стоять, я сказала! Мне терять нечего! - и тут же выдала информацию вниз: -Уважаемая семья Станишевских, воспользовавшись моей послеродовой подавленностью, вынудила подписать меня бумаги об отказе от ребенка. Я категорически заявляю - все было подписано под давлением. И я требую аннулировать это все. Иначе я выброшусь из окна и в нашей смерти будут виновны Станишевские.
Дожевывая что-то на ходу, прибежал перепуганный главврач с попытками договориться, однако вид у меня был, как у настоящей бесноватой, а ставить под удар себя он явно не хотел, поэтому отдал приказ пропустить мою группу поддержки.
Словно до предела сжатая пружина, я считала секунды, боясь и, правда, вывалиться из окна от перенапряжения. И только увидев Влада, который бежал ко мне, поняла, насколько окоченела и перенервничала. Я буквально упала в его объятия и наконец дала волю слезам.
Меня колотило, как в малярийном приступе, но я зашипела разъяренной кошкой при первой же попытке персонала приблизиться ко мне
Влад большой обнимал меня, укрыв своей теплой курткой, а мой маленький Влад истошно орал у меня в руках.
- Ты может покормишь его, пока будем разбираться?
Я подняла изумленный взгляд на этого удивительного мужчину. Он, словно воспитал десяток детей, предложил то, до чего я сама не додумалась. Правда, как только я очутилась в его надежных объятиях, мои мозги словно выключились.
- Я боюсь хоть на секунду отвлечься, - охрипшим голосом я высказала свои страхи.
- Не бойся. Вот наш адвокат. Андрей Олегович, знакомься.
- Но я же про адвоката от отчаяния кричала... Боюсь, моих сбережений не хватит.
- А у тебя кто-нибудь спрашивает про деньги? К тому же у меня с Норой свои счеты. Из-за нее Никита с катушек слетел. Я знаю, тебе больно. И давай про деньги больше не будем.
