- Мы идем назад! - подхватила его под локоть и потянула назад, к ступеням. - Ты хочешь умереть?! Ты только пришел в сознание! К чему геройствовать?! Я буду находиться рядом до тех пор, пока тебе не станет лучше!
- Нет! - сцепив зубы, процедил Тайраш, снова собравшись и решительно двинувшись на улицу.
- В таком случае, Лайрелин полетит сама, - я шагнула следом.
А что мне оставалось? Не тащить же его силком назад?! При всем желании справиться с этим упрямцем даже в таком состоянии было выше моих сил! А Лайрелин хотя бы сможет подстраховать Аргрима...
Подхватив изъеденный огнем подол платья, я быстрым шагом направилась на просторную круглую площадь, окруженную живой изгородью, спугнув своим появлением полуэльфа, который, похоже, ухаживал за растениями.
- Стой! Шейли! – Рашу, похоже, моя идея пришлась не по душе, но я уже его не слушала.
Прикрыла веки и втянула свежий вечерний воздух, ощущая нетерпение, волнение драконицы. Ее сознание в одно мгновение завладело телом, а в следующую секунду вечернее небо озарила яркая огненная вспышка. Жар охватил все тело. Но боли не было. Казалось, что я сама стала пламенем!
Лайрелин расправила крылья и вскинула морду вверх, выпустив столп искр. Затем, издав низкий призывной рык, плавно оторвалась от земли. Потоки воздуха струились вдоль мощного драконьего тела. В каждом ее резком движении было одно сплошное нетерпение.
Сквозь мерный дворцовый шум драконий слух уловил удивленные возгласы, крики. И только сейчас до меня дошло, какое представление мы сейчас устроили! Появление настоящей драконицы! Это же немыслимо!
Лайрелин сложила крылья и устремилась ближе к земле. Ее взгляд скользил по удивленным и восхищенным лицам слуг, целителей, драконов... Сколько же зрителей здесь собралось?!
- Шейлин! Ты когда-нибудь начнешь слушать, что я тебе говорю?! – я узнала голос Раша среди всех остальных.
И вот в небо взвились сотни ослепительных искр, а спустя мгновение посреди площади уже готовился к взлету огромный черный дракон. И это вызвало новую волну восхищения.
Лайрелин взмахнула крыльями и устремилась ввысь, к небу, на котором загорались первые звезды. И только сейчас я поняла ее нетерпение. Ей хотелось... разделить небо с ним! С Аргримом!
Низкий рык пронзил воздух будто раскат грома. В ту же секунду драконица заложила резкий вираж. Радость, восторг, восхищение, трепет, предвкушение встречи... Все эти чувства смешались, нахлынули на меня в одно мгновение.
Аргрим оказался совсем рядом. Одно движение, и они уже летели крыло к крылу. А следом их взгляды встретились. Весь мир сузился до одного единственного дракона. И меня затопило яркое, ошеломляющее ни с чем не сравнимое чувство эйфории, безграничного всепоглощающего счастья...
ГЛАВА 33
Аргрим
Время – мгновение, замершее между прошлым и настоящим. Между истеричными, судорожными рывками секундной стрелки.
Казалось, еще вчера ты был мелкой искрой вечного пламени, взлетевшая в небо, вобравшая в себя всю силу и магию подлунного мира и притаившаяся в новорожденном теле.
Таким было начало драконьего рода.
Когда животные не знали страха, а люди еще не ступили на земли этого мира. Когда небо освещало три луны, когда в Серой пустоши цвели сады миндальных деревьев, пели птицы, журчали родники с чистейшей водой, родились первые драконы.
Она была похожа на солнце, отлита из золота, света и огня. Даже имя ее стало таким же светлым - Летящая к солнцу.
Он напротив. Его чешуя была похожа на антрацит, глаза – на жидкую лаву. Вечное пламя, или же, как сам он говорил – Черный огонь.
Боги выпустили в небо две искры.
«Только две искры вместе смогут разжечь огонь, который даст начало целой расе».
Аргрим помнил это.
Воспоминания возвращались неистовым горным потоком, словно паводок, прорвавший плотину по весне.
Картинки сменяли одна другую, с каждым взмахом крыльев, каждым солнечным зайчиком, пойманным на золотую чешую его Лайрелин. Его единственной.
Это уже тоже было. Сотни жизней. Они всегда находили друг друга. Они измерили это небо, пролетев его крыло к крылу.
Сотни лет. Поколений.
Точно так же они летели не раз, рассекая облака, выплевывая огненные столпы в небо и купаясь в красных солнечных лучах. Все это было.
Сколько времени утекло с того дня? Тогда еще человеческие королевства были крохотными: сбившиеся в кучу несколько деревень, а эльфы выходили из Вечного леса и пересекали полматерика, чтобы испить из источников первородных.
Аргрим помнил. Как он мог забыть? Почему вспомнил только сейчас, когда встретился глазами с той, ради кого бьется его сердце, ради которой он готов был на все?!
Это истинная пара. Его Лайрелин…
Она всегда принадлежала ему. А он ей. С того самого дня, как боги выпустили в небо две искры и они пересеклись где-то на стыке миров. Еще тогда они были связаны.
Он всегда летел к ней. Где бы она ни была. Ее зов он слышал со всех концов мира. И всегда он прилетал к ней. Всегда.
И лишь однажды не успел.
Ее зов, вынырнув из глубин памяти, резанул по сердцу, вырвав из груди глухой рык. Тот зов – полный боли и отчаянья. Он мчался к своей драконице, и все равно не успел.
Аргрим помнил.
Затхлую вонь тлена, дыма и мертвечины – запах черной магии, призванной уничтожить все светлое, что было в Драконьей империи. Он помнил черный туман, что словно лавина спускался с гор, поглощая миндальные сады, что простирались на несколько сотен верст, и оставлял по себе пустошь. Серую, мертвую, словно пожарище, пустошь.
И только алые жилы лавовых потоков, там где ранее журчали родники и реки, раскрашивали пустые серые земли алым. Но делали их еще более зловещими.
Ее рев стих. Умолк, оборвался, оглушив черного дракона.
В одно мгновение. Словно искра утонула в ледяной воде.
И казалось, в то мгновение его собственную душу разорвало в клочья.
Нужно было что-то делать. Как-то остановить этот кошмар, но Аргриму больше не хотелось ничего предпринимать. Он понимал и откуда черная мгла, надвигающаяся от скал, и почему Лайрелин замолчала. И… хотел замолчать, как и она.
Но вместо того, он заложил крутой вираж, упал между все еще пахнущих медом миндальных деревьев и, собрав всю силу и магию, выстроил щит. Он вложил в него себя всего, надеясь выполнить свой долг, остановить тьму, жаждущую поглотить свет.
Его время стало вечностью. Вечность боли, зарывающего душу отчаянья и осознания долга.
Лайрелин поступила бы так же.
Таков их долг и их ноша.
