В помещении студии было много свободного пространства, много воздуха и света. Напротив двери под потолком крепился огромный рулон. Из него свисал вдоль стены и дорожкой стелился по полу широкий бумажный лист – серый, как асфальт. Прямо на нем стоял высокий барный стул без спинки. На него-то Саша и указала Глебу. Рядом со стулом торчали две хромированные стойки с осветительными приборами. Один источник света был заключен в полупрозрачный бокс, а на втором красовался металлический конус. По полу, переплетаясь, змеились провода.
Глеб вертел головой, осваивался. И исподтишка наблюдал за Сашей. Здесь, в студии, она переменилась. Эмоции отступили, движения стали четкими и уверенными – профессиональными. Она точно знала, что и как надо делать.
Саша спустила на окне матовую шторку, включила пилотный свет41 и встала напротив Глеба. Ее взгляд приобрел отстраненную оценивающую цепкость, будто смотрела она не на Глеба, а на какой-то абстрактный объект сложной формы… Начался интимный процесс поиска образа. Саша то подходила ближе, то снова отступала. Даже приседала. И Глебу казалось, что Александра танцует перед ним магический танец. Завораживает. Заманивает. По ее лицу пробегали ясно различимые тени мыслей. Саша озабоченно хмурилась, кусала губы… И при этом не отрывала глаз от Глебова лица.
Внезапно она подошла совсем близко, так близко, что Гордин учуял легкий запах никотина в теплом дыхании, защекотавшем щеку. Саша протянула руку и прохладным пальцем, изучая, провела вдоль переносицы. А затем небрежным жестом развернула Глебово лицо к свету.
Гордин вздрогнул. Сцена до нелепости напоминала другую, что произошла несколько месяцев тому назад во врачебном кабинете. Тогда незнакомая женщина с именем толстовской героини нарушила границы его личного пространства. И что из этого потом вышло…
Воспоминания смешались с предчувствием. Дежа вю. Все это уже было в прошлом? Или только предстояло в будущем? Глеб откуда-то знал, что ему суждено любить эту своевольную девчонку. Им предназначено быть вместе. Вот только Саша пока не готова была принять снизошедшее на Гордина откровение. И если бы сейчас он открыл ей правду, она полыхнула бы негодованием, назвала его придурком. Ей кажется, что она его ненавидит. Глупая девочка! Ее душа уже всколыхнулась навстречу любви, но пока еще защищала суверенность гневом. Ну, ничего, пусть некоторое время позаблуждается. Глеб подождет.
Принятие неизбежного запустило внутри Гордина загадочный механизм генерации любви. Она стала вырабатываться в его организме так же физиологично, как… Как желудочный сок перед едой. Глеб отстраненно наблюдал, как Саша хлопочет вокруг него: разворачивает на стуле, словно бездушный манекен, поправляет наклон головы… Как отходит к стойкам освещения и что-то там колдует. Но все это было внешним. А главное совершалось внутри Глеба. Там прибывала его любовь. И он сидел, боясь пошелохнуться, чтобы не пролить свое чувство. Только бы не кончалось это блаженство! Только бы девчонка с камерой продолжала вертеться перед ним, то подходя вплотную, то отступая!
Внезапно Глеба ослепили две разом сработавшие вспышки. Зачем? Ах да, он же пришел на фотосессию… Еще вспышка, и еще… Теперь, к досаде Глеба, Саша больше не приближалась к нему. Она подавала команды с расстояния. Послушный ее голосу, Гордин выполнял все, что она требовала: менял позу, поворачивал голову, смотрел туда, куда сказано – и чувствовал себя совершенно счастливым. Счастье слепило его так же, как регулярно срабатывающие вспышки.
Между тем в студии стали происходить перемены. Саша поверх серого фона размотала черный, притушила свет. Даже вспышки теперь не так били по глазам. Пространство сжалось, подталкивая двоих друг к другу.
– Можешь улыбнуться? – скомандовал из темноты Сашин голос.
Конечно. Глеб мог, он хотел улыбаться. Его губы тут же растянулись в блаженно- глуповатой гримасе.
– Нет, не так. Нужно только чуть-чуть приподнять верхнюю губу, чтобы был виден краешек зубов.
– Так? – оскалился Гордин.
– Нет. Так слишком агрессивно. Мне нужен только намек. Можешь улыбнуться одной стороной рта? Смотри…
Александра вышла из сумрака на свет и продемонстрировала Глебу образец полуулыбки: правый край ее пухлых губ задрался вверх, обнажив влажно блестевшие зубы. Жутко сексуально! Этакий плотоядный призыв, на который хотелось откликнуться. Немедленно. Жаль только, что Саша не ждала отклика… Глеб, как умел, повторил гримасу. И услышал, как щелкнул затвор камеры.
– Теперь наоборот нахмурься. И чуть подними лицо.
– А я смогу посмотреть, что получилось? – проснулся Гордин.
– Нет. Я никогда не показываю клиентам полуфабрикаты.
– А когда будет готово?
– Послезавтра. Или после-послезавтра. Я выложу каточки на Яндекс диск и пришлю ссылку.
***
Закончив съемку, Саша вывела Гордина из студии в прихожую. И тут же распахнулась входная дверь: в квартиру вошла миловидная чуть полноватая женщина с двумя большими продуктовыми пакетами. Увидев Сашу, она расплылась в улыбке:
– Сашенька, здравствуй! Элем предупредил, что ты сегодня работаешь у него в студии.
– Добрый вечер, Ланочка! Дед… Он скинул на меня свой заказ.
– Ну и как поработалось?
Глеб не слишком прислушивался к разговору. Но он заметил, что незнакомая женщина изучает его. Более того, в ее взгляде угадывалась осведомленность. Будто она сравнивала его, настоящего, с уже существовавшим в ее представлении образом. «А ведь она все про меня знает! – вдруг понял Гордин. – Ей Корбус рассказал. И я ей симпатичен, как и ему. Отлично, еще одно очко в мою пользу». Глеб благодарно улыбнулся женщине.
– Сашенька, а ты не познакомишь меня со своим гостем? – спросила та.
– Это не гость, Лана, это клиент, – недовольно буркнула Саша. – И он уже уезжает.
– Но у клиента есть имя?
– Меня зовут Глеб, – поспешил представиться Гордин.
– Приятно познакомиться, Глеб. А я – Светлана. Или просто Лана. Может, останетесь на чашечку чая? У меня есть лимонный пирог. Очень вкусный, сама пекла.
Как же хотелось ответить согласием. Уютный дом. Милая гостеприимная хозяйка. Чай с домашним лимонным пирогом вместо опостылевшей замороженной еды, наскоро разогретой в микроволновке… И возможность поговорить с Сашей в присутствии сдерживающего третьего. Без риска убить или травмировать друг друга. Объясниться, извиниться… Убедить ее, что он – нормальный человек, а не злобный мстительный гоблин. Может, им, наконец, удастся…
Но Глеб не успел даже рта раскрыть. Саша уже решила за него:
– Нет, Ланочка, ему некогда. Он спешит.
И девчонка с вызовом посмотрела на Гордина. На ее лице отчетливо читалось: «Только посмей, урод!». Глеб мог бы проигнорировать предупреждение… Но ему не хотелось рушить хрупкое перемирие, которое, худо-бедно, установилось между ними. У него еще будет шанс. Через два-три дня будут готовы фотографии. Он позвонит Саше, наговорит кучу комплиментов ее таланту, ее вкусу… Ее видению. Поблагодарит за прекрасные портреты. Скажет, что его никто и никогда так не снимал. Что он счастлив быть моделью настоящего мастера. А потом в знак признательности пригласит ее в хороший ресторан… Впрочем, у него еще будет время подумать!
