Развернувшись спиной к океану, я всматривался в заросли неподалеку и длинный пустой пляж, убегавший вдаль за нависающие склоны. Остров, что ли?
Прибой как-то особенно протяжно вздохнул и зашипел, оставляя идеально выглаженный темный песок. Я обернулся и ошалело замер, потрясенный. Возникло полное ощущение, что морская гладь прогнулась широченной неглубокой впадиной, потемнела и так же не торопясь выгнулась пологим бугром непрозрачной воды. Я невольно попятился, ожидая появления из пучины грандиозного монстра, вроде Годзиллы. Что бы ни пряталось под водой — это должно было быть невероятно крупное существо — если, конечно, это вообще живой объект. Но бугор осел, породив длинную волну, далеко выкатившуюся на берег, так что она почти достала моих ног. Показалось, что море слегка закрутилось над неведомым созданием, и минуту спустя все утихло.
Я стоял, застывший соляным столбом, и таращился на пугающую прячущимися под ней монстрами поверхность моря, на которой безразлично перекатывались невысокие гребешки волн. Далекий горизонт сверкал золотистыми звездочками — солнце, видимо, выбралось достаточно высоко, тень острова лежала на воде, притворяясь живым телом, ждущим в засаде беспечного купальщика. Я ждал продолжения, но оно оказалось совсем не тем, на что я уже настроился.
Песок дернулся под ногами, и в глазах резко потемнело. Я не удержался и присел на колено, упершись рукой в землю. Последняя ощутила твердый камень брусчатки, теплый, пахнущий рекой воздух защекотал нос. Зрачки медленно расширились, и стало ясно — я вернулся туда, откуда меня выдернули.
— Илия! — позади раздался знакомый окрик Сама.
Поднявшись, я обернулся и обнаружил лишь темные силуэты — ослепшие глаза еще не успели перестроиться.
— Илья? — это уже голос Аны, и следом быстрое жесткое прикосновение.
— Э, э! Поосторожней там! — отозвался я, борясь с жарким отголоском искусства.
Мгновение спустя меня окружили. Ана вцепилась в мою руку, очевидно, собираясь скорее позволить кому бы то ни было оторвать ее, чем добровольно отпустить меня. Сам навис с другого бока, сопя и едва не рыча. В довершение пара незнакомцев, оттеснив любопытного знаменосца, сунулась вплотную, осветив меня светом магического фонаря.
— Пошли вон, — зашипела скелле, но незнакомцы ничуть не смутились.
— Извините, служба, — буркнул один пониже и, кося глазом на опасную скелле, обратился ко мне, правда, убрав свет: — Куда это вы подевались, уважаемый эль?
— Писать ходил. — Я прекрасно понимал, что ребята просто делают свое дело, но в данный момент был слишком переполнен произошедшим, чтобы вести себя адекватно.
Те переглянулись, но, видимо, сказалось присутствие шипящей скелле, настаивать не стали, еще раз извинились и отошли в сторону. Очевидно, они собрались лично проводить нас до усадьбы. Парнишка-знаменосец, получив негромкую команду, оттаял, подхватил свой инструмент и, оглядываясь на нас, двинулся вперед. Никто ни о чем больше не спрашивал. Ана тащила меня как на буксире, Сам едва не наступал мне на пятки, незнакомцы, вертя головами и оглядываясь, брели по сторонам. Похоже, всеми присутствующими, хотя и по разным причинам, владела одна цель — доставить меня до точки назначения. Я отнюдь был не против. Хотя и посматривал время от времени в сторону храмовой площади, но никакого свечения там больше не видел.
Вопросов стало еще больше. Что самое противное, ответы на них лежали совсем рядом. Что стоило пробраться на площадь и спросить у бесцеремонного храма? Что за хрень? Какого на фиг?!
Планета, казавшаяся такой простой по сравнению с Землей, такой незамысловатой, несмотря на всю эту местную магию, показала зазнавшемуся землянину, большому любителю морских лохов, его место. Мне на мгновение даже стало неуютно, когда я вспомнил, как купался на далеком востоке в ласковых волнах океана. Примитивный юмор помогал мысленно справиться с шоком и возбуждением от произошедшего. Шутка ли, кто-то или что-то, пожелавшее узреть меня, выдернуло мое тело, как репку из грунта, перекинуло неведомо куда, лишь для того, чтобы разочарованно вернуть обратно — зеленый еще!
Голова тем не менее пыталась анализировать произошедшее. Получалось, что сестры вольно или невольно предоставили в распоряжение храма энергию для его фокусов, которой тот и воспользовался. Правда, проделано это было весьма бесцеремонно — мне даже не удосужились объяснить, что происходит. Пожалуй, впервые мое общение с этим устройством неведомых творцов насторожило, если не сказать больше, напугало меня. До сих пор я был уверен, что храм ведет честную игру, оставляя выбор за посетителем — соглашаться на его предложения, взаимодействовать с ним или нет. Он казался мне довольно откровенным, хотя и лишенным чувства юмора. Последняя выходка, если, конечно, он сам не был использован как простой инструмент, пугала своей непредсказуемостью и масштабом. Даже если бы я пожелал, то не смог бы противостоять ей. Меньше всего мне хотелось оказаться в роли игрушки неведомых сил, на фоне которых все мои планы, мечты, привязанности, да и сама жизнь мало чего стоили.
Дальнейшая дорога до усадьбы прошла без приключений. Окружающие дом семьи переулки оказались заполнены патрулями городской стражи. Нас безропотно пропускали, разглядывая с боязливым любопытством. Городские охранники казались мне в тусклом свете магических фонарей похожими друг на друга, как солдатики — широкие лица с характерными индейскими носами, остриженные под горшок черные прямые волосы, смуглая, но не темная кожа. Они жались к стенам, собранные по пять человек, и их лица, казалось, светились в темноте, провожая нашу маленькую процессию как локаторы станций ПВО.
Оказавшись в пределах знакомых стен, Сам преобразился — растерянность, до того прятавшаяся за хмурой молчаливостью, испарилась, и в освещенном дворе дома объявился суровый хозяин семьи, вокруг которого тут же заклубился водоворот людей. Стало ясно, что мы покидаем Арракис, хотя при мне об этом даже речи не заходило. Мне не позволили собрать вещи, притворно указав, что, мол, не мое это дело — найдется кому позаботиться. Но у меня не было никаких сомнений — на самом деле Ана боялась отпустить меня одного даже на несколько мгновений. Надо просто видеть, как она мялась, не в силах оставить меня без своего контроля рядом с отцом. Хотя со стороны это вряд ли кто-либо мог разглядеть — моя скелле выглядела как всегда надменной и отстраненной, и только сполохи искусства, нет-нет да и касающиеся меня своими мягкими крыльями, выдавали ее внутреннее возбуждение.
— Ань, иди. Никуда я не исчезну. Если тебя это успокоит, я даже в сторону площади смотреть не буду.
— Обещаешь? — с надеждой переспросила моя скелле, по-прежнему крепко держа мою руку.
— Обещаю-обещаю. Я хоть и привык уже исчезать без спросу, но люблю это делать по своей воле.
— Расскажешь? — тихий вопрос, сопровождавшийся пристальным взглядом.
— Конечно, — ответил я, замечая, как на это мгновение иссяк поток приказов и распоряжений Сама, очевидно, вслушивающегося в наш разговор.
— Иди уже. Я присмотрю, — угрюмо буркнул он дочери.
