Глядя на неугомонную подругу, рыжая по-доброму ей завидовала. Кузнецовой тоже иногда хотелось стать такой же непостредственной и легкой. Не заботясь о том, что подумают другие. Но, как бы Лиза не пыталась абстрагироваться от давящего ощущения толпы и навязчивой мысли, что на нее все смотрят, мандраж её не отпускал. Забывшись, девушка опять нервно дернула волосы, за что незамедлительно получила нагоняй:
— Кузнецова, еще одно движение и у тебя будут связаны руки! — гневно прищурилась Булкина. — Не для того я битых пол часа тебе эту красоту заплетала!
— Прости, мне просто непривычно, — Лизка взглянула на лавандовый кончик косы, зажатый между пальцами, и тяжело вздохнула. Её внешний вид тоже никак не облегчал ситуацию.
Булкина была фанаткой с большой буквы. Поэтому поход на концерт любимой группы стал для нее чуть ли не событием года. Ради такого Маринка ничего не жалела, ни денег на цветной конекалон, ни свою лучшую подругу. Кузневой скорее пришлось смириться, нежели согласиться с тем, что её волосы заплетут в две яркие, рыже-лавандовые косы, а на правой щеке нарисуют исчерченный линиями земной шар — символ «Меридианов». Об одежде Лиза и вовсе старалась не думать: укороченный топ, обнажающий узкую полоску живота, и джинсовые шорты, которые скорее годились для пляжа, — заставляли чувствовать себя голой. Единственное, что Кузнецову устраивало в её образе — клетчатая красная рубашка, повязанная на талии, и простенькие белые кеды.
— Какое еще непривычно? — не переметнула возмутиться Маринка. — Прежде всего — это красиво! Давно пора тебя выманить из зоны комфорта, — девушка перебросила красно-черные косы за спину и усмехнулась алыми губами, из-за чего земной шар на её щеке немного исказился.
Сказать, что ей неплохо жилось и в своей комфортной зоне, Лиза не успела: у Булкиной внезапно зазвонил телефон и она, радостно завизжав, приняла звонок.
— Красный-распрекрасный, ты где ходишь?! — мгновенно возмутилась подруга в трубку. — Да мне плевать, что тебе не нравится, как я тебя называю. Лучше скажи, где ты есть? Мы? — Маринка озадаченно обернулась и взглянула вверх. — Мы — возле телека. Ну да, возле экрана. Я так и сказала, умник. Ты рядом? На мне алый топ, видишь меня? Что значит, ты не знаешь, что я имею в виду, говоря слово «алый»?! Ладно, погоди. Я сейчас попрыгаю, — Булкина отняла телефон от уха и начала неистово скакать на месте, размахивая руками.
Кузнецова, глядя на это презабавное зрелище, просто не смогла сдержать улыбку. Впрочем, та мгновенно угасла, стоило до боли знакомому голосу раздаться поблизости.
— Лисичка? — напротив рыжей стоял Дима и с нескрываемым удивлением рассматривал её.
— Ух ты! Вы что, знакомы? — мгновенно отреагировала Маринка: — Погодите-погодите, я сама угадаю, — она окинула парня оценивающим взглядом и восхищенно спросила: — Неужели, это и есть то самое Чудо-юдо?
Лизка застыла, чувствуя, как щеки опалило жаром. Наверное, хуже и быть не могло. Однако она недооценила Булкину:
— И нечего он не страшный! — повернувшись к Лизе, укоризненно произнесла та, и вновь посмотрев на парня, беззастенчиво выдала: — Господи, Кузнецова, да он же настоящий красавчик!
Теперь щеки не просто горели, а пылали.
— Марина! — попробовала осадить подругу рыжая, отчаянно желая провалиться сквозь землю.
— Рад, что тебе нравится. Я старался, — едко ответил Чудо-юдо, окатив Лизу ледяным взглядом. — Мы идем или мне повренуться спиной, чтобы ты получше меня рассмотрела?
— Конечно, идем! — бойко подтвердила Марина, крепко ухватив Кузнецову за руку. — А твою задницу я заценю чуть позже, красавчик.
— Жду не дождусь, — хмуро ответил парень и, приказав следовать за ним, устремился к одному из входов на стадион.
Пока они ловко лавировали в потоках людей, Лизка недоумевала настолько скрытным человеком оказалась Катя. Мало того, что подруга и словом ей не обмолвилась о своем увлечении танцами, так еще и выяснилось, что она откуда-то знакома с Чудом-юдом. Собственно благодаря Сватовой, они и были сегодня здесь. Билеты на концерт «Меридианов» раскупили еще пару месяцев назад, да и не по карману они обычным студентам. Вот Катя и предложила страждущей на этот счет Булкиной «обходной» путь, который, по иронии судьбы, обеспечивал им Чудо-юдо. Дима должен был встретить их с Маринкой и провести на концерт, в котором — очередная неожиданность! — учувствовала Катя.
Лиза исподволь взглянула на парня, шедшего впереди. На его узкую талию, широкие плечи и сильные руки с узором татуировок, которые больше ей не казались чем-то ужасным. Страшно представить, но Кузнецова привыкла к этому слишком самоуверенному, невыносимому и такому харизматичному хоккеисту. Так привыкла, что за все три недели, что они не виделась, не проходило и дня, чтобы она не вспоминала о Чуде-юде.
Конечно, поначалу девушка жутко злилась. Обидные, грубые слова, сказанные тогда им в машине, вызывали настоящий протест в её душе, а еще отвращение…к себе. Потому что, как бы Лиза не пыталась оправдать свою гонку за красивой жизнью, Дима в итоге озвучил лишь то, что она и так знала. Лиза продавала себя. Пусть задорого и на выгодных для нее условиях, но, так или иначе, сути дела это не меняло. Лишь делало картинку не такой омерзительной и немного утешало совесть.
В тот вечер, когда Кузнецова честно приняла неприглядную правду, она сделала две вещи: выбросила злосчастный черный блокнотик и позвонила Чуду-юду. Первый пункт плана был приведен в действие незамедлительно, как и второй. Вот только, не дожидаясь длинных гудков, Лиза сразу же сбросила вызов.
Они миновали длинную очередь, урны усыпанные бутылками — охрана при входе заставляла всех освободить сумки от сосудов с жидкостями и избавиться от опасных предметов, — и как-то незаметно оказались по ту сторону контрольно-пропускных пунктов.
— Фанка или випка? — обратился к Булкиной Чудо-юдо, на Лизку, за время их передвижений, он так и не взглянул.
— Еще спрашиваешь? Конечно фанка! — сверкнула улыбкой Марина, а парень, буркнув «ждите», умчался за какими-то браслетами.
— Фанка лучше? Да? — спросила у подруги Лиза.
Она, если честно, ничегошеньки не понимала в этих концертах. Да и на подобных мероприятиях никогда в жизни не бывала. Разве что, на праздновании дня города, но ту вакханалию таким приличным словом, как «концерт», даже язык не поворачивался назвать.
