– Запомнила, – едва слышно отозвалась Лена.
– Да, думаю, запомнила, – насмешливо проговорилшелестящий голос, – думаю, очень хорошо запомнила… ты ведь не хочешь,чтобы ребенок пострадал! И вот еще – не теряй времени!
Поезжай сейчас же! Сию минуту!
Она могла этого и не говорить.
Лена вскочила, бросила на столик деньги и стрелой вылетелаиз кафе.
Официантка и девчонки за столиком возле дверей проводили ееудивленными взглядами.
На улице она замахала руками, как ветряная мельницакрыльями, и – о чудо! – возле нее тут же остановилась машина,предупредительно распахнув дверцу.
– Седьмая Советская, дом двенадцать! – крикнулаона, даже не рассмотрев водителя.
– Зачем же так кричать, – отозвался тот, –мигом доставим!
Машина мчалась по городу, проскакивая перекрестки на красныйсвет и превышая все мыслимые ограничения скорости, но Лене тем не менееказалось, что она ползет, как черепаха.
– Быстрее, пожалуйста, быстрее! – то и делиповторяла она, просительно складывая руки.
– Куда уж быстрее, – отзывался водитель,закладывая страшный вираж и подрезая сверкающий «мерседес», – и так гоню,как на «Формуле-1»!
Прошло минут пятнадцать, показавшиеся Лене бесконечными, имашина затормозила, страшно взвизгнув тормозами.
– Приехали, – проговорил Водитель, вытирая пот солба и откидываясь на спинку сиденья.
Лена протянула ему деньги и бросилась к подъезду.
Нужная квартира оказалась на четвертом этаже.
Задыхаясь от быстрого бега, а еще больше от волнения, Ленанажала на кнопку звонка.
Трель гулко раскатилась за дверью, но на нее никто неотозвался.
Лена позвонила еще и еще раз, но по-прежнему никто неоткрывал дверь.
После безумной гонки по городу, после бега по лестнице этанепонятная задержка казалась особенно странной и пугающей. Зачем было такторопить ее, если здесь никого нет?
Сердце билось в каком-то неподобающем месте.
Ноги едва держали девушку.
Чтобы не упасть, она облокотилась на дверь…
И дверь с едва слышным скрипом открылась.
Лена вошла в квартиру и поразилась царящей в ней глухой,пыльной и затхлой тишине.
Так тихо бывает только в совершенно пустых квартирах, где нескрипит под чьей-то ногой половица, не раздается приглушенный кашель, нешелестят переворачиваемые страницы книги.
Неожиданно Лена услышала какой-то неровный, нервный стук.
Она прислушалась, пытаясь найти его источник… и с изумлениемпоняла, что это стучит ее собственное сердце.
Этот звук был единственным, нарушавшим тишину в этойквартире.
Умом она понимала, что здесь никого нет, что нужнонемедленно уходить, но тут же вспоминала тихий, шелестящий голос в трубкемобильного телефона: «Если ты хочешь, чтобы ребенок не пострадал, немедленноприезжай…»
Она вспоминала эти слова и шла дальше.
В прихожей было пусто. На всех вещах лежала тонкая пленкапыли, нежная и бархатистая, как кожица персика.
Лена открыла одну из дверей.
Перед ней была гостиная – нарядно и современно обставленная,с диванами и креслами, обитыми мягкой дорогой кожей, с пушистым ковром.
В углу тускло отсвечивал огромный экран телевизора ивозвышались колонки дорогого музыкального центра.
В комнате никого не было.
Лена почему-то старалась не шуметь – как будто в квартиребыл тяжело больной или просто спящий человек, которого она боялась разбудить.
Она бесшумно прикрыла дверь гостиной и осторожно открыласледующую дверь.
Это была спальня. Широкая кровать, покрытая пятнистойтканью, подражающей шкуре леопарда, зеркальный туалет, заставленныйбесчисленными баночками и тюбиками косметических средств. На стене – большойнатюрморт в светлых тонах – букет полевых цветов в глиняном кувшине, клетчатаяполотняная скатерть.
Здесь тоже никого не было.
Следующая дверь вела на кухню.
Лена почему-то очень не хотела ее открывать, просто рука неподнималась. Она медленно двигалась, как будто воздух уплотнился исопротивлялся каждому движению. Ей стало по-настоящему страшно.
Но она вспомнила тихий шелестящий голос, который едва слышнопроговорил: «Ты ведь не хочешь, чтобы твой ребенок пострадал!»
Лена толкнула дверь и вошла на кухню.
* * *
Кухня была большая, очень нарядная, прекрасно оборудованная.Бледно-сиреневый кафель прекрасно сочетался с лиловыми и темно-розовымидверцами шкафов. Тусклым серебром и полированной бронзой отсвечивала дорогаябытовая техника.
Не подходил к этому великолепию только запах.
Собственно, запахов в этой роскошной кухне было много, здесьпахло и хорошим кофе, и пряностями – корицей, гвоздикой, кардамоном, икакими-то незнакомыми Лене ароматными травами, и хорошим душистым деревом, но кэтому букету уютных и вкусных запахов примешивался еще один, пугающий итошнотворный. От этого запаха по коже девушки пробежали ледяные мурашки. Ейказалось, что этот запах разрушает спокойную гармонию этой кухни, как нарушилбы гармонию симфонического оркестра внезапно прозвучавший дикий скрежетдисковой пилы;
Лене захотелось сейчас же уйти, покинуть эту квартиру, выйтина свежий воздух, отдышаться… но одновременно ей хотелось найти источникзапаха, отвратительно-сладковатого и страшного…
Она шагнула вперед и увидела за большим обеденным столомсветлого дерева расползающуюся по кафельному полу темно-красную лужу. Намгновение ей пришла в голову дикая, абсурдная мысль. Она подумала, что этотцвет удивительно подходит к сиреневому кафелю, и тот, кто разлил по полу этотемно-красное, обладал безупречным вкусом. Лена встряхнула головой, сбрасываяполуобморочную дурноту, она уже понимала, чем так странно и страшно пахло накухне, понимала, что это за жидкость растекается по полу, но сделала еще одиншаг, чтобы разглядеть то, что лежало на полу за столом… то, что пугало ее иодновременно притягивало, как магнит, как иногда притягивает край бездоннойпропасти или темная глубина омута.
На кафельном полу лежала, раскинув руки, мертвая женщина.
То, что она мертва, Лена поняла сразу – по странной,немыслимой для живого человека позе, по мутной пленке, затянувшей широкооткрытые глаза, по темно-красной луже, растекавшейся вокруг головы…
И только мгновением позднее Лена узнала эту женщину.
Ольгу Сербину – прежде Ольгу Ракитину, бывшую когда-то, вдругой жизни женой Сергея… женщину, разговаривавшую так недавно и вместе с темтак давно в зимнем саду гостиницы с Виктором Черепахиным. Сколько всегопроизошло с тех пор!
