— Ты готова? — спросила тётя.
На мраморном столе стояла только одна тарелка с варёным яйцом — для Рафаэля. Наде нельзя было ни есть, ни пить перед операцией. Тётя Поля, словно в поддержку, тоже отказалась от завтрака. Надю тронуло это маленькое проявление участия.
— Да, я готова.
— Может, мне поехать с вами? — обеспокоенно спросил Рафаэль.
— Не надо! — воскликнула Надя.
— Я не тебя спрашиваю, — неожиданно зло ответил он.
— Не волнуйся, малыш. Со мной всё будет хорошо.
Надю поразило, что даже в этой ситуации он заботился о матери, а не о девушке, которую подставил. Царапнула обида, но Надя быстро её подавила. Любовь «малыша» к мамуле не имела пределов: он простил ей не только деревенского отца-глупца, но и то, что она умолчала о Наде. Каким бы беспутным ни был Рафаэль, всё же связь с сестрой его шокировала. Оказалось, что у него тоже были границы допустимого и свой личный нравственный кодекс. Кто бы мог подумать?
В клинике Надю подхватила под руку медсестра в синем костюме и повела в палату. Надя беспомощно оглянулась на тётю, но та с кривой улыбкой помахала ей вслед. Ладно, через час или два этот кошмар закончится. Она вернётся в коттедж для прислуги, заберёт свои скромные пожитки и отправится на вокзал. Поезд в Петрозаводск уходит вечером, но лучше просидеть несколько часов на вокзале, чем в доме Громовых.
— Меня зовут Элла, обращайтесь ко мне по любому вопросу, — представилась медсестра.
Надя кивнула. У неё не было вопросов.
— Пожалуйста, раздевайтесь. Надевайте компрессионные чулки и халат, — она подала голубенький халатик из мягкого хлопка. — Скоро начнётся операция, доктор Юханссон уже вас ждёт.
Глава 40. Вопросы и ответы
Её подташнивало и немного кружилась голова — но не от страха. Надя была согласна с тётей: этот несчастный ребёнок не должен родиться. Даже Глеб при всём желании сохранить жизнь малышу в итоге принял сторону жены. Так будет лучше для всех. И все это понимали.
Она натянула тугие чулки, надела халат и села на кровать-каталку. В маленькой уютной палате никого больше не было, зато за стене висел плазменный телевизор, на столе стояли цветы, а у окна расположился диванчик. Пришла незнакомая женщина-врач и представилась анестезиологом. Спросила, есть ли жалобы. Надя честно ответила:
— Тошнит меня. Как бы не вырвало.
— Вы что-то ели?
— Нет, со вчерашнего вечера не ела и не пила.
— Тогда откуда тошнота?
— Из-за ребёнка, я думаю, — сказала Надя. — У сестры тоже токсикоз был.
— Токсикоз, говорите… — со странным выражением протянула врач. — Эллочка, сделай-ка анализ на ХГЧ. И мочу возьми.
— Сейчас сделаю, — откликнулась медсестра.
— Это на беременность? — спросила Надя. — Зачем? Я точно беременна — и сама чувствую, и гинеколог подтвердил. Седой такой. Он смотрел меня много раз.
— Что за бред… — начала врач и осеклась. — Тут, вероятно, какая-то ошибка.
Надя пожала плечами и пошла за Эллой в процедурный кабинет, чтобы в десятый раз сдать кровь и мочу. После этого вернулась в палату. Невыносимо хотелось пить и есть. Губы запеклись от жажды, в желудке урчало, головокружение усилилось. Конечно! Мало того что беременная, так ещё и голодная. Скорей бы всё закончилось!
Через несколько минут в палату зашёл гинеколог, у которого она наблюдалась с первого дня, как приехала в Москву. В руках он держал бумажки с готовыми анализами.
— Так, что там у нас? — озабоченно спросил он. — Ложись на кровать.
Надя во вздохом легла и подняла подол. Сколько можно её осматривать? Он бросил один беглый взгляд, и его лицо, обычно спокойно-отстранённое, приобрело землистый оттенок. Словно он увидел зомби в огороде.
— Когда у тебя был последний контакт?
Надя отлично помнила, когда у неё случился контакт с Глебом (на самом деле это была ночь любви, а не какой-то вульгарный контакт), но не собиралась о нём докладывать. Какая разница, если к тому времени она была беременной? Она назвала дату, когда ездила в клуб с Рафаэлем.
— Нет! — сказал врач. — Потом! После этого случая у тебя были отношения с кем-нибудь?
— Нет, — соврала Надя, глядя врачу в глаза.
Глеб не просил её хранить тайну, — казалось, его не заботило, расскажет она кому-нибудь об их связи или нет, — но Надя не собиралась откровенничать с врачом. Он не понравился ей с первой встречи. Врач нахмурился и начал проминать живот сильными цепкими пальцами — да так долго и грубо, что Надя не удержалась от стонов. Потом осмотрел грудь. Наконец закончил экзекуцию и ошарашенно уставился в лабораторные результаты.
— Ты беременна, — сообщил он «новость».
— Вы уже говорили это две недели назад, — напомнила Надя. — Даже поздравили меня.
Он смотрел на неё, как пьяный. Затем шагнул к двери и крикнул:
— Элла! Срочно сюда Паулину Сергеевну!
— Зачем Паулину? — спросила Надя. — Тётя знает, что я беременна. Что вообще происходит?
— Вот и мне хотелось бы знать, что происходит! Герр Юханссон уже в операционной, а ты… Ты — беременна!
* * *
Тётя Поля появилась через считанные секунды, словно находилась в соседней палате. К немалому изумлению Нади, она тоже была в компрессионных чулках и голубом халате. Зачем она вырядилась в больничную одежду?! Врач перехватил её на пороге и что-то негромко сказал.
— Не может быть, — отмахнулась тётя. — Это совершенно исключено.
— Говорю вам, она беременна, — возразил врач. — Срок маленький, но все признаки налицо. И анализы это подтверждают, смотрите, — он показал ей бумажки. — К тому же девственная плева нарушена. У вашей племянницы был контакт приблизительно… две недели назад. Да, сразу же после моего последнего осмотра. Это просто чудо, что мы выяснили это сейчас, а не на операционном столе! Представляю, что подумал бы обо мне герр Юханссон! Какой бы вышел скандал!
Тётя отшатнулась от врача, словно её ударили наотмашь, и уставилась на Надю. Та не понимала, что происходит. Облизнула шершавым языком сухие губы и спросила:
— Да что случилось-то? Кто-нибудь может объяснить?
Тётя подошла и нагнулась над кроватью:
— С кем ты спала, чучундра?
— С Рафаэлем.
— Кроме него!
— Ни с кем! — Надя отползла к изголовью кровати, подтянула колени и обхватила их руками.
Тётин вид её пугал.
— Не ври! Ты беременна! От кого ребёнок?
— Так от Рафаэля же!
