В публике робко засмеялись.
— Вы, вероятно, желаете знать, — поспешнопрочитала Лайма, перевернув пару страниц, — являются ли выражения«субстанция» и «акциденция» синонимами «бытия» или же они имеют двойной смысл?
Бондопаддхай, который вряд ли желал знать нечто подобное, срассерженным лицом продолжал следить за тем, как гигантская жестянказаканчивает посреди сцены свое «дыр-дыр-дыр».
— Ну так как, принц? — повысила голосЛайма. — Как? Считаете?
И, когда он взглянул на нее, еще раз поклонилась.Бондопаддхай вздохнул и, посмотрев на болтающегося между небом и землейпомощника, снова повернулся к публике. Зрители взирали на него сдоброжелательным вниманием, и он немного оттаял. И снова заговорил. Голос егонабирал силу, раскатывался по залу, он взмахивал руками и так увлекся, что забылпро переводчицу окончательно. Поскольку Пудумейпиттан начал подвывать на шторкев глубине сцены, Лайма подошла и дернула за ее край. Помощник неожиданносорвался и, словно груша, шлепнулся вниз. В публике снова робко засмеялись.Пудумейпиттан поднялся на ноги и, трусливо оглядываясь на хозяина, поскакал закулисы.
Незадолго до этого через служебный вход в театр проникли двебалерины, опоздавшие к началу спектакля. Они ураганом пронеслись к костюмерной,некоторое время возились там, после чего, одетые, как два маленьких лебедя,поспешили к сцене. И здесь наткнулись на Медведя с Корнеевым.
— Когда наш выход? — спросила одна балерина,поправляя волосы.
— Музыка готова? — перебила ее вторая.
— Можете выходить, — разрешил Корнеев, отступая всторону. — А музыки не будет.
— Так Герман Схлынь решил, — поспешно добавилМедведь. — Он вообще внес в пьесу ряд изменений.
Балерины выглянули на сцену и удивились:
— А что это за артисты?
— Второй состав. Как только я махну рукой, начинайте.
— Но там же еще разговаривают, — попыталасьвозразить первая. — Это не наш выход.
— Начинайте! — прошипел Медведь. — Иначе вырассердите Германа. Он сидит в зале и наблюдает за вами. И-и-и… Раз!
Бондопаддхай, грозно насупив брови, рассказывал своим«сторонникам» о вере, об откровениях, о будущих мучениях, уготованныхневерующим… И тут на сцену, стуча пуантами, выбежали две балерины в пачках ссосредоточенными лицами. И принялись синхронно подпрыгивать и вертеться,перемещаясь от одного конца сцены к другому. Бондопаддхай, услыхав шум позадисебя, обернулся и так откровенно изумился, что в публике засмеялись уже громче.
Лайма открыла заложенную пальцем книгу и прочитала:
— Ах, принц, нынче все перевернулось вверх дном, весьмир окончательно погряз в разврате! Всюду царит чудовищная распущенность —блюстители порядка в нашем государстве должны бы сгореть со стыда оттого, чтоони терпят это недопустимое и позорное явление.
Балерины продолжали шумно носиться по сцене, словно двебольшие птицы, попавшие в маленькую комнату. Сделав последнее па, они убежали,оглядываясь через плечо. Бондопаддхай подошел к Лайме и негромко спросил:
— Что это такое?
— Маленькая техническая неувязка, — ответила онатоже шепотом. — Выражение неконтролируемого восторга со стороны верующих.Можете продолжать.
Бондопаддхай несколько секунд глядел на нее холодным взором,но потом совладал с собой и снова обратился к слушателям. Стоило емуповернуться лицом к залу, как на сцену за его спиной вышел Корнеев с мрачнымлицом. Остановился, грозно обозрел публику и выставил одну ногу вперед, словнособирался декламировать стихи. Лайма втянула голову в плечи. Корнеев, сопя,снял медицинский халат и бросил его на пол. Потом погладил себя двумя руками поживоту и стянул через голову черную футболку — ту самую, в которой похищал убийцуСинякова, с красным сердечком. Грудь у него оказалась волосатая, мускулырельефные, и по залу пронесся еле слышный выдох.
Бондопаддхай, почувствовав, что настроение публики неуловимоизменилось в лучшую сторону, возвысил голос, выбросил руки вверх и сталсопровождать свои слова быстрыми движениями пальцев, будто бы сеял что-то илиразвевал по ветру.
Корнеев между тем наклонился и расшнуровал ботинки. Снялодин, потом другой и аккуратно, носок к носку, поставил их слева от себя.Бондопаддхай перевел дух и бросил на Лайму косой взор. Она поспешно подступилак нему и прочла, зарулив в другую пьесу:
Чтоб властелина зреть, чья слава выше меры,
К вам, смертные, сейчас я вышла из пещеры.
Не кажется ли вам, что воды и земля
Чтить новым зрелищем должны здесь короля?
Женщины в зале стали привставать с места, чтобы лучше видетьКорнеева. Бондопаддхай решил, что им не терпится услышать продолжение речи, ипонесся дальше, делая взмах правой рукой, затем левой рукой. В довершение всегоон прикрыл глаза, и Лайма смогла перевести дух.
Корнеев снял с себя носок и, попрыгав на одной ноге, струдом справился со вторым. Засунул их в ботинки. Теперь на нем остались толькочерные брюки, и он с задумчивым выражением на лице взялся за «молнию».
И тут на сцену тяжкой поступью вышел Медведь и тоже потащилс себя футболку. Зал охватил неподдельный восторг. Мужчины, прежде сидевшие соскептическими лицами, завозились, заулыбались во весь рот, женщины заерзали изахихикали.
Бондопаддхай с полуприкрытыми глазами вещал о несомненнойугрозе и возможности остаться в живых и начать новое, прекрасное существованиес его личного благословения. Насколько Лайма поняла, суть выступления все-такибыла агитаторская. Сводилась она к следующему. После ядерной катастрофы,которая неминуемо случится, на земле останутся лишь его, Бондопаддхая,приверженцы. И то не все, а только те, кто находится на определенном уровнедуховного развития. Чтобы его достичь, следует пройти несколько ступенейобучения. Где? На курсах личностного роста, естественно, которые откроются внескольких российских городах в ближайшее время. «Фу, как пошло, —подумала Лайма. — Неужели кто-то действительно поймается на эту удочку?»
Бондопаддхай сделал глубокий выдох, открыл глаза,повернулся… И увидел, что прямо позади него стоят Медведь и Корнеев — один вчерных боксерских трусах с лампасами, а второй — в кокетливых белоснежныхтрусиках «унисекс» французского производства, купленных, впрочем, в лучшеммагазине мужского белья. Он так удивился, что даже сделал шаг назад, очутилсяна краю сцены, отчаянно замахал руками и начал валиться вниз. Два молодыхчеловека из первого ряда сорвались с места и поймали его в самый последниймомент. Лайма бросилась следом и, вытянув голову, спросила сверху:
— Принц, с вами все в порядке?
Корнеев с Медведем, чтобы не стоять просто так, сделалинесколько приседаний. Потом перешли к наклонам вниз и в стороны, когда на сценунеожиданно выскочил потрясенный драматург. Его сердце почуяло неладное, онвысадился из носившегося по улицам автобуса и своим ходом добрался до театра.
