— Надеюсь, теперь вопрос с моим либидо снят, Тина? А сейчас ложись спать. Как я сказал, у нас завтра много дел.
Почувствовав одновременно смущение, оттого что я выставила себя неуверенной маленькой девочкой, и ликование из-за того, что Алекс желает меня так же сильно, как и я, закусила губу и кивнула в знак понимания. Аккуратно сняв платье, я положила его на спинку кожаного кресла и юркнула под одеяло. Алекс выключил свет и лёг рядом, по обыкновению, прижав меня к себе.
— Спокойной ночи, Тина, — раздалось мне в волосы, и знакомое расслабляющее тепло разлилось по груди, заставляя обмякнуть в его руках. Казалось, в мире не было места уютнее и надёжнее, чем объятия Алекса.
— Спокойной ночи, - моё сердце ускорило ход, и губы сделали то, от чего некоторое время мне приходилось себя отговаривать. — Я люблю тебя.
Сказав это, я невольно зажмурилась. Вдруг отпугну его. Вдруг он скажет, что ему не нужна обуза в лице влюблённой девчонки.
Тело Алекса, прижатое ко мне, окаменело, идеальная тишина в комнате каким-то образом стала оглушающей. Через несколько секунд, поняла почему — я перестала слышать его дыхание. Лишь напряжённые удары сердца, вибрацией отдающиеся мне в спину, напоминали, что человек, лежащий позади меня, всё ещё жив.
— Много впечатлений за короткое время, Тина, — послышался его непривычно тихий голос. — Не стоит путать любовь с благодарностью.
Я дёрнулась под тяжестью его рук и быстро развернулась лицом.
— То, что я чувствую не имеет ничего общего с благодарностью, — жарко зашептала я, мечась глазами по его лицу, скрытому полумраком. — Я люблю тебя и никогда ещё не испытывала ничего подобного. Только рядом с тобой я чувствую, что по-настоящему живу. Я не знаю, как описать это чувство... оно такое большое...— от переполняющих эмоций на глаза навернулись слёзы, — самое сильное из всего, что мне доводилось испытывать. Я просто знаю, что люблю тебя. Мне никто не нужен, если ты рядом. Я всегда хочу быть с тобой. Могу смотреть на тебя вечность, и мне кажется, что ты самое красивое, что я, когда-либо видела в жизни. И для меня ты прекрасен, и внутри и снаружи...
Губы, прижавшиеся к моему рту, оборвали сбивчивое признание.
— Достаточно. Хватит, малышка.
Поцелуи коснулись моих щек, волос, и даже кончика носа, горячие пальцы гладили веки, губы, шею. Такие непривычные и от этого ещё более ценные прикосновения, вызывающие трепетную дрожь.
— Я люблю тебя, — исступлённо повторяла я, цепляясь за шею Алекса и сжимая лицо. — Мне так тяжело было молчать об этом... Пожалуйста, никогда не оставляй меня…
Тело Алекса перекатилось на меня, вдавив в упругий матрас.
— Я не стою твоей любви, Тина. Но, чёрт меня подери, если я от неё откажусь.
Оттянув тонкие полоски моего белья в сторону, он вошёл в меня одним длинным рывком. Воздух, смешанный со стоном, с шумом покинул моё горло, спина выгнулась дугой.
Ладони Алекса обхватили мои щёки, пока он непривычно медленно и нежно растягивал меня изнутри. Выходил до конца, чтобы снова погрузиться до основания, делая каждый толчок ощутимым и значимым. Не было привычных грязных разговоров, приказов и собственнических прикосновений. Только ритмичные движения во мне и его глаза, неотрывно смотрящие на меня. Впервые за всё время мы занимались любовью.
Я уснула почти сразу же, не найдя в себе силы даже сходить в душ. Мне приснился прекрасный сон: Алекс, широко улыбаясь, катал меня на качелях, и его губы отчётливо шептали: «Я люблю тебя, моя Тина».
***
Проснувшись, я села на кровать и огляделась по сторонам. Постель рядом была пуста, шторы плотно задёрнуты. Я бросила взгляд на экран своего айфона, лежащего на прикроватной тумбе — часы показыавали одиннадцать дня по Нью-йоркскому времени. Значит, в Барселоне сейчас пять. Выскользнув из кровати, я обошла весь номер в поисках Алекса, но его нигде не было. Простояв в душе тридцать минут и втерев в волосы ароматный «Джо Малон» из стеклянных пузырьков, обнаруженных на раковине, я замоталась в белоснежный халат и вышла в гостиную. Алекс всё ещё не вернулся, но на круглом деревянном столике красовался поднос, накрытый стеклянной крышкой. Под ней обнаружились румяные тосты, гранола, украшенная ягодами, и апельсиновый фреш. Выпив сок и прихватив тост, я вернулась в спальню, чтобы позвонить Алексу, но в этот момент он сам возник в дверях спальни.
— Вижу, ты уже успела принять душ. Это хорошо. Барселона ждёт, Тина.
И снова забыв обо всём, я залюбовалась скульптурной линией его скул и тем, как белая футболка облегала широкие плечи. В повседневной одежде и со слегка растрёпанными волосами Алекс казался совсем молодым. Ему повезло быть обладателем от природы гладкой оливковой кожи, которая не выдавала ни намёка на его возраст. Однако, у меня никогда бы не повернулся язык назвать его парнем. Он был мужчиной, и ни на секунду не позволял об этом забыть.
Наспех высушив волосы, я натянула фиалкового цвета платье с открытыми плечами, водрузила на нос любимые солнцезащитные очки и, схватив Алекса за руку, потянула его к выходу.
— Где ты был? — поинтересовалась я, пока мы ехали в лифте.
Засунув руки в карманы серых слаксов, Алекс неопределённо пожал плечами.
— Навестил пару магазинов.
Я решила не цепляться к словам, потому что в тот момент меня разрывало от возбуждения из-за предстоящей прогулки. Алекс и я будем бродить по шумным улочкам Барселоны, есть мороженое, держаться за руки… Три дня он будет только моим.
В течение двух часов я протащила Алекса по всем своим любимым достопримечательностям — Собор Святого Креста и Святой Евлалии, Храм Святого семейства, к величественному зданию Театра Тиволи. Ещё около часа мы бродили по площади Каталонии, где Алекс терпеливо ждал пока я накормлю голубей специально купленной для этого пистолой. На проспекте Пасео Де Грасия я невольно застыла около витрины «Луи Вуиттон», залюбовавшись саквояжем с ярко-розовым рисунком в стиле граффити. Я не слишком любила этот набивший оскомину принт, но эта модель поразила меня своей неординарностью. Со вздохом оторвав взгляд от пленительного зрелища, я потянула Алекса дальше. Тот пробормотал что-то себе под нос и, взяв меня под локоть, впихнул внутрь магазина. Ткнув консультанту пальцем в объект моего восхищения, коротко бросил:
— Её.
Я открыла рот, чтобы возразить, но слова наглым образом застряли где-то в горле. Я ужасно хотела эту сумку.
— Спасибо, Алекс! Спасибо! Она такая прекрасная, правда? — неустанно тараторила я, когда мы покинули бутик. — Знаю, это неправильно отдавать такие суммы за кусок кожи с ручками... и даже не понимаю, почему получаю от этого такое удовольствие, но я обожаю сумки. Я даже как-то пыталась встать в очередь на «Биркин», говорят, в Швейцарии с этим проще, — раскрыв бумажный пакет, втянула носом запах дорогой кожи. — Она чудесная… Ты чудесный... Я так счастлива сейчас, ты и представить себе не можешь.
