– Мой отец был стихийным магом, – чуть улыбнувшись, поведал мне Эдвин и призвал в ладонь маленький огненный шарик.
Так близко я видела это заклинание впервые. Фрагмент огненной стихии был словно заключён в полупрозрачную стеклянную капсулу, усеянную тёмными трещинками. Страж поднёс шарик к шалашу из еловых лапок и тихо выдохнул – пламя вырвалось из заключения, с жадным хрустом принялось пожирать ломкие прутики.
– А мама была целительницей, – продолжил он, вздыхая. – Они всегда спорили о том, кем же я стану, когда вырасту.
– Что с ними случилось? – глядя в огонь, спросила я.
– Война… - односложно ответил Эдвин. – Их убили тени, повалившие из первого разрыва.
– Они были Солнечными стражами? – спросила я, почему-то уже зная ответ.
– Да. Ну а твои? – он посмотрел на меня через плечо.
– Моих забрали на войну из академии Вестена.
– Добровольцы? – кивнул капитан.
– Так говорили мне в церковном приюте… Я не принцесса, капитан Сандберг. Ты ошибся.
Он на миг прикусил губы и помотал головой:
– Нет, я абсолютно уверен, что нет. И каждый в этом доме подтвердит, если ты не веришь, что интуиция меня редко подводит. Мы поговорим чуть позже, когда все улягутся.
И он заботливо провёл рукой по моей спине – я почувствовала, что это лёгкое движение влило в меня порцию волшебной силы.
Я всё-таки помогла Норе устроить над огнём котелок и присматривала за ароматным варевом, помешивая его длинной ложкой. Стражи ходили вокруг да около, облизывались, шутили и смеялись. В ход пошло подогретое вино с горстью пряных трав, и вскоре одинокое пристанище пограничников огласилось складной песенкой о бравых стражах и подлых демонах, о девушке из маленького городка, убежавшей в лес слушать пение теней, и о прекрасном рыцаре, спасшем её от наваждения.
Мое сердце болело от разлуки, и я всё думала, думала о последних днях, проведённых в замке Хранителей. А ещё – о той ночи, которую мы с некромантом провели в святилище Ньир, вцепившись друг в друга не только телами, но душами. И между той ночью, между последними словами Лейса, между всем, что происходило со мной в дороге определённо и чётко была протянута одна и та же нить. И одна только мысль о том, что это всё на самом деле значило, повергала меня в такой безотчётный страх, что я гнала её прочь день за днём, оттесняя на самое дно сознания.
За окном уже стояла непроглядная ночь, когда стражи угомонились, покончили с остатками ужина, вином и разговорами и расстелили сложенные в углу тюфяки, готовясь ко сну. Я видела, как Нора звонко хлопнула по руке одного из воинов, посмевшего положить руку на её колено, и как он бормотал извинения и сваливал свои действия на горячее вино. Наконец, всё стихло, остались только Эдвин и я у теплящегося очага. Мы долго молчали и снова по очереди бросали в огонь крохотные кусочки коры и веточки, чтобы чем-то занять руки.
– Сония, – наконец сказал он, вдохнув побольше воздуха.
Он был очень близко, но всё же не касался меня – я только ощущала тепло, которое излучало его сильное тело сквозь тонкую форменную рубашку.
– Я не принц… – сказал он, и мне захотелось остановить его.
– Не надо, прошу тебя, – взмолилась я. – Не надо…
– Дай мне сказать, а уже потом дашь ответ, – проговорил он твёрдо. – Всё, что у меня есть – это моя служба и жалованье капитана Солнечной стражи. А ещё есть домик моих родителей в Фоллинге, среди просторных полей и чистых озёр. Там живёт дедушка, отец моего отца, который воспитал меня. Это не много, знаю…
– Эдвин, ты не понимаешь, что делаешь сейчас, – я протянула руку, чтобы остановить его, но он только улыбнулся и мягко отвёл её в сторону.
– Я искал тебя не только этой бесконечной зимой. Я искал и прежде, но нашёл только прошлой осенью. На стене, ты помнишь? Ты была в моей мантии.
– Пожалуйста, не продолжай! – в последний раз попросила я, и он вновь не послушал моих слов, горько усмехнувшись.
– Дай уже мне закончить, – попросил он. – Быть может, я репетировал речь все эти полгода! Сония, я не ошибся и ничего не перепутал. И я видел, как твой дар, как твой белый огонь… отозвался тогда на наше знакомство.
– Я изменилась, – прошептала я еле слышно. – Моя душа изменилась.
– Знаю, – он опустил ресницы и коснулся моих пальцев. – И не только душа. Но меня не так-то просто напугать, знаешь ли. Солнечные стражи долго тренируются.
Я молчала. За стенами домика шумел ветер и скрипели голые ветви деревьев. Стражи спали – кто-то шумно сопел, кто-то тихо похрапывал во сне.
– Ты выйдешь за меня? – сказал, наконец, Эдвин Сандберг, поймав мой взгляд.
– Я не могу, – ответила я шёпотом. – Потому что я уже решила, что отправлюсь в монастырь Сюр-Мао и стану белой целительницей.
– Ты не пройдёшь испытания стихиями, Сония, – он взял меня за плечи, осторожно, бережно, и я не стала вырываться. – Тебе нельзя их проходить.
– Потому что я слишком порочна? – горько спросила я.
– Потому что ты беременна, и это может повредить ребёнку, – сказал он, не отрывая от меня синих глаз.
– Ребёнку? – переспросила я рассеянно, чувствуя, как кровь снова отливает от моего лица.
– Ох, бедная ты моя девочка, – Эдвин притянул меня к себе, и я коснулась щекой его груди, чувствуя, как сильно бьётся его сердце. – Скажи ещё, что ты не знаешь об этом.
Я не знала, что ответить ему. Можно ли было считать знанием те смутные догадки, которые посещали меня весь сумрачный март? Когда малейшую мысль об этом я тут же давила в себе и запрещала вспоминать о ней, как когда-то поступала с даром. Потом я начинала припоминать, что прежде в моменты особо сильных переживаний у меня уже случалось так, что месячные не приходили месяц или два подряд. И я успокаивалась, и просто жила дальше, стараясь не прислушиваться к тому, что происходит внутри меня.
– Это… точно? – прошептала я, чувствуя, что теперь, когда он держит меня обеими руками, смогу пережить даже такую новость.
– Я ведь лекарь, если ты забыла, – тихо ответил он. – Внутри тебя маленький огонёк новой жизни. И ты сама это можешь увидеть, если захочешь.
– Как? – я интуитивно положила руку на живот, который всё ещё был таким же, как всегда, и осторожно погладила, пытаясь прислушаться к ощущениям.
Эдвин положил сверху свою ладонь, и я почувствовала, как сквозь мои пальцы струятся волны магической энергии, которую он направлял внутрь меня.
– Вот так, а теперь постарайся дышать ровно и не отвлекаться.
Его магия успокаивала. Я будто плыла в тёплых и ласковых волнах, сотканных из света. Закрыла глаза и тихо, медленно дышала, как в глубоком сне. Наверное, это и было подобие гипнотического сна, потому что все недавние волнения вдруг улеглись внутри меня. Мысли стали похожи на невесомые пушинки, которые кружились в золотых лучах солнца, а ведь на самом деле была глухая и тёмная ночь. Нет, конечно же я не была прежней – во мне уже два месяца жила крошечная девочка, и теперь внутренним взором я видела её совсем отчётливо. Она словно светилась тонким лучиком незнакомой мне магии, и у неё, подумать только, уже ясно различались голова, ручки и ножки, маленькое тело. И сердце – как я могла не замечать, что во мне бьются два сердца?
