Книга Кукушка - Натали Дэниелс

Выглянуло солнце, и снег превратился в грязную жижу. Эмма в приподнятом настроении шагала вдоль магазинов. Немного волновалась – Сай не подозревал, что она придет. Им надо многое наверстать. Они пустили дело на самотек, и отношения деградировали. Эмма явится к нему после репетиции и пригласит на ужин; она уже заказала столик в местном итальянском ресторане и купила билеты в кино на вечерний сеанс.

Она пришла на удивление рано, в четыре сорок, и решила подождать в пабе через дорогу, откуда видна сводчатая дверь церкви, где они репетируют. Толкнула дверь. Несколько седых голов посмотрели на нее и тут же вернулись к светлому элю – старые одурманенные белые мужчины, приклеившиеся, точно малые дети, к высоким табуретам и потягивающие пиво из кружек. В таких пабах до сих пор уцелели предрассудки – женщина не должна приходить одна; Эмма смутилась под пристальными взглядами. В молодости она не отважилась бы зайти в подобное заведение – никогда не чувствовала себя в них безопасно. По крайней мере, возраст дает определенную уверенность и спокойствие. Она подумала про Конни. Ее ощущение собственного «я» удивительным образом не пострадало. Конни, о которой она, по сути, никогда не переставала думать, стала для Эммы своего рода поведенческим барометром в повседневных делах, и Эмма удивлялась, насколько яростно она защищает свою пациентку: в разговорах с полицией, начальством, перед прессой, в кругу знакомых, в семье. Несмотря на очевидную беззащитность, Конни казалась столпом силы, и часть этой силы передалась ей.

Эмма подошла к барной стойке и заказала джин-тоник у симпатичной девушки из Восточной Европы. Та с первого раза не поняла, и один из обитателей табуретов громко и покровительственно повторил заказ и подмигнул Эмме, приглашая ее присоединиться к заговору против тупой иностранки, которая, вероятно, знала больше языков, чем он сегодня выпил пинт. Такие заведения доживают свой век и скоро уступят место дорогим кафе. И слава богу! Она не станет сокрушаться о завитках на ковре, прокуренном потолке и липких половицах – об этих бастионах мужественности. Идя к столику у окна, Эмма чувствовала на бедрах взгляд слезящихся глаз; эти мужчины неопасны, но ей все равно было не по себе. Она взяла со скамьи популярную газету, полистала, чтобы чем-то себя занять, уставилась на Озорную Мэнди из Манчестера и ее неестественные прелести.

Отложила газету и достала «Отель „У озера“». Скрестила ноги, ощущая скольжение шелкового белья по гладкой коже. Кольнула совесть – ради кого она претерпела агонию эпиляции? Ради себя? Вранье! Ощущение гладкости было очень приятным – в ванне она долго водила рукой по бархатистой коже. Но было еще кое-что. Естественно, Эмма позвала с собой на вечеринку Сая, надеясь, что тот не согласится. И когда он не согласился, почувствовала лишь легкое разочарование, которое вполне могло объясняться тем, что она не любила приходить на такие мероприятия одна. «Да, я все понимаю», – сказала Эмма, когда он неуверенно промямлил, что мужьям и женам на встречах одноклассников делать нечего – скука смертная.

Салли Пи совсем не изменилась. Разве что стала блондинкой с сиреневым мелированием, а раньше обе они были черноволосыми. Плюс поправилась килограммов на двадцать пять. Уфф… С тех пор как Салли отправила ей приглашение, Эмма морила себя голодом. Почему-то ей представлялось, что ее старые знакомые совсем не потрепаны временем. В Салли действительно многое осталось прежним: блестящие круглые глаза, улыбка, смех, сердечность. Завидев Эмму, она взвизгнула от восторга. Они оделись во все черное, неосознанно отдавая дань прошлому. Эмме, в приступе сильнейшей ностальгии, показалось, что потерять связь на столько лет было полнейшим безумием. Как так вышло? Какой закрытой и серьезной она стала со своей ничтожной жизнью и важной карьерой! Пока они выискивали друг в друге губительные следы времени, Эмма глубоко жалела об изоляции, на которую обрекла себя из-за неспособности признаться в слабости. Дружба помогает держаться на плаву. Единственное, что важно, – это ощущение связи с другими людьми.