не просто так предложил это место. Мутантов можно встретить где угодно, выбрать для дружины выгодную позицию, разбить в скоротечной схватке небольшой отряд врага, и захватив двух монстров живыми, возвращаться обратно. Это Стальной Барс настоял на том, чтобы идти сюда, к святилищу. Никто не задавал лишних вопросов, даже Эрли. По большому счёту воинам было всё равно, где вступать в бой. Все только радовались возможности выйти из Улья, хотя бы ненадолго ощутить себя свободным, и не почувствовать тяжести давящих мрачных стен.
– Ты проницателен. – Усмехнулся воевода. На тропе, ведущей в пещеру, никто не появлялся, хотя было видно, что ещё ночью по ней прошёл большой отряд. Не было заметно и никакого дыма. Всё говорило о том, что там никого нет, и в то же время Рутгеру это казалось невозможным. Святилище не может быть покинутым, брошенным. Кто-то там всё же есть, или скоро появится.
Он зачерпнул рукой колючего снега, растёр лицо, и, повернувшись на бок, глядя россу в глаза, сказал:
– Мне кажется, что там я не разглядел чего-то важного, что мог заметить и раньше. О чём-то тот монстр мне не рассказал. Где-то в глубине памяти лежит то, что я видел, но не осознал.
– Может, это тебе привиделось в бреду? Ты же был опоён зельем, и это могли быть всего лишь видения.
– Возможно. – Согласно кивнул воевода, и снова перевернулся на живот. Ожидание сводило с ума. Холодный ветер тоскливо завывал над скалами, изредка бросая в лицо пучки снега. Над головами стремительно пробегали хмурые облака, и солнце, ожидаемое больше всего людьми, истомлёнными полумраком Улья, не спешило показываться.
– Что Древние собираются делать с мутантами?
– Не хочу об этом думать. – Честно признался Стальной Барс. – Какая нам разница? Михаил сказал, что их изучение поможет им победить исчадий ада.
– Я знаю только один способ победить их. – Царь россы похлопал ладонью по своему мечу, и усмехнулся. – Раньше мне казалось, что с ними можно как-то сосуществовать, если не подружиться, так хоть обозначить границы, и жить, не мешая друг другу. Ты же мне рассказал совершенно страшные, ужасные вещи. Неужели они действительно решили идти на север?
– Это неизбежно. – Кивнул головой виг. – Мутантов гонит на север Первородное Зло, и они не имея возможности противостоять ему, вынуждены теснить людей.
– Я думаю, что дело не во Зле. Кто видел силу, вытесняющую монстров? Что это? Какие-то более страшные, кровожадные твари? Ты же сам говорил, что они твердят о какой-то темноте, ужасе, становящемся всё сильнее и сильнее. Разве может быть такое? Разве может напугать то, чего нельзя увидеть, или потрогать?
– Не знаю. – Барс посмотрел направо. Где-то там, под скалой, зарывшись в снег, почти возле самого входа в пещеру, лежал, притаившись, Хортер и Кали. Вот действительно отчаянной храбрости и мужества, воин. Для него нет ничего невозможного. Кажется, он может пробраться даже в само логово мутантов, и его никто не заметит.
– В подземельях Егдера Эррилайя рассказывала, что мысленно кто-то говорил с ней. Он убеждал её не сопротивляться, покориться судьбе, отдать себя на растерзание вурдалаков. Может быть, здесь то же самое?
– Может быть. – Аласейа весело улыбнулся: – Ты ведь помнишь, чем всё это кончилось? Мы перебили столько упырей, что потом этот же голос сам нам и указал короткий путь на поверхность!
– Они нас надолго запомнят! – Беззвучно рассмеялся Рутгер, помолчал, и задумчиво спросил: – Я вот думаю, а что бы было, если мы не послушали Болевила, и не спустились в подземелья? Где бы мы сейчас были?
– Это нетрудно предсказать. Кто-то сейчас был бы в цепях, кто-то сидел у Очага Бессмертного Тэнгри, а ты бы веселил народ Егдера на Большой Арене!
– Незавидная судьба. – Пробормотал воевода, снова посмотрев на тропу, и тут же опустил голову, вжимаясь в снег.
Из-за скалы, на дне расщелины, озираясь и принюхиваясь, показался мутант. В невообразимо рваных, грязных меховых одеждах он выглядел существом не из этого мира, что, впрочем, так оно и было. Тварь оскалила острые клыки, смотря вверх, где затаились виги, и замерла, прислушиваясь. Неужели он почуял людей?
Монстр еле слышно что-то прострекотал, и из-за скалы стали выходить другие мутанты. На них можно было разглядеть мятые панцири русов, чешуйчатые доспехи, а в обезображенных руках хорошо выкованные, едва тронутых ржавчиной, мечи. По всей видимости, они уже сталкивались с людьми, и выходили из боя победителями. Скольких они убили? Скольких съели? Скольких замучили, принося жертвы своим кровавым богам?
Твари редкой вереницей, не торопясь потянулись к пещере, и скоро скрылись в тёмном зеве скального разлома. Сколько же их? Всего около трёх десятков. Это как раз то, что нужно. Виги без труда справятся с ними. Сразу же в голове возник план, как с наименьшими потерями одержать победу. Нечего и думать врываться в пещеру. Это может привести к гибели многих северян. Там, внутри, темно, и со свету воины вряд ли что-то увидят, а пока глаза привыкнут к темноте, пройдёт достаточно времени, чтобы получить смертельный удар, и даже не заметить его. Нужно через какое-то время выманить монстров из пещеры. Ослеплённые жаждой крови они остервенело, упрямо будут лезти из разлома, и падать под мечами вигов. Вряд ли они сразу сообразят, что на выходе их ждёт только смерть, и у людей будут те несколько мгновений, чтобы вонзить сталь в обезображенное Невидимой Смертью, тело.
– Нам повезло. – Прошептал Сардейл, становясь на колено, чтобы не выставляться над сугробом. – Этих тварей мы перебьём шутя. Не зря мы целый день мёрзли на холодном ветру! Рут, ты был прав. Они всё равно пришли сюда!
– А разве могло быть по-другому? – Улыбнулся воевода, чувствуя, как подрагивает рука в нетерпении ухватиться за перемотанную кожаными ремнями рукоять пернача.
* * *
Они подбирались тихо, уже готовые к бою, боясь издать лишнего шума до поры, до времени. Со стороны, это, наверное, походило на то, как подбирается опасный хищник к косуле. Так охотится снежный барс, медленно, еле заметно ползя на брюхе, чтобы потом в один прыжок настигнуть, и вонзить клыки в горло жертвы.
Рутгер посмотрел по сторонам, оценивая, насколько готовы воины, и продевая руку в петли щита, сделал шаг к разлому. На него пахнуло дымом, смрадом нечеловеческих тел, и чем-то ещё, тем, чем может пахнуть только смерть. Левая сторона лица, где была татуировка, вдруг отчаянно засвербела, и он, приготовившись встретить первого мутанта ударом по