— К сожалению, так оно и есть. Но Колин — любимчик отца и всегда чутко улавливает его настроение. Вот почему он до сих пор жив. — Рональд протянул руку и поправил плащ Эйнсли. — Не тревожься о девоньке. Много лет я неплохо заботился о ней и, Бог свидетель, буду делать это и впредь!
— Да, но раньше ее отцу не приходилось за нее платить.
Рональд лишь равнодушно пожал плечами и поскакал вперед, туда, где ехали Джастис и Майкл. Гейбла не слишком успокоили его слова. Ему хотелось быть полностью уверенным, что Эйнсли не придется расплачиваться за то, что ее отец вынужден был пойти на договор. Но подобно тому как девушка отказалась давать пустые обещания, так и Рональд не стал лгать, лишь бы успокоить Гейбла. Оставалось надеяться, что, когда отряд достигнет реки, его предводитель придумает, как, не нарушая договора, обеспечить безопасность Эйнсли.
Эйнсли недовольно заворчала, почувствовав, что ее вынимают из седла. Все тело ныло от неудобной позы, и девушка вовсе не ощущала себя отдохнувшей. Когда Гейбл опустил ее на землю и направился к лошадям, Эйнсли огляделась, пытаясь стряхнуть с себя дремоту. Сон не освежил ее, поскольку был наполнен кошмарами. В какой-то момент в эти тревожные сны ворвался успокаивающий голос Гейбла. Значит, она снова кричала…
Увидев Рональда, сидевшего под обнаженным корявым деревом, Эйнсли направилась к нему. Именно Рональд всегда был ее защитником, и теперь девушка надеялась, что в его обществе ей будет легче избавиться от тяжелых дум, терзавших душу. Возвращение в Кенгарвей в любом случае трудно назвать праздником, даже если на мгновение забыть о возможных кознях ее коварного отца.
— Ты не заболела, девонька? — участливо спросил Рональд, протягивая своей любимице бурдюк с вином. — А, понятно. Тебе жаль расставаться с твоим бравым норманном…
— Нет, я здорова, — возразила Эйнсли, прислоняясь к дереву и делая вид, что не расслышала последнего замечания Рональда. — Просто устала.
— Устала? Да ведь ты проспала все утро!
— Знаю. Но, к сожалению, отдохнуть мне не удалось. Меня мучили кошмары. Какое-то мрачное предчувствие томит меня…
— Должно быть, приближаясь к Кенгарвею, ты вспомнила о матери, — мягко заметил Рональд, ласково обнимая Эйнсли.
— Нет, матери в этих снах не было. Я видела нас, отряд Гейбла — словом, всех, кто сейчас здесь. — Она обвела взглядом окрестности. — И еще мне снилась река… — добавила она шепотом, вспоминая неприятный сон.
— Судя по выражению твоего лица, нас ожидают не слишком радостные события.
— О да! Хотя как знать — может быть, недоверие к отцу рождает это предчувствие предательства и смерти.
— Твой отец всю жизнь только и знает, что сеет их повсюду. И все же расскажи подробнее, что тебе снилось, девонька!
— Я же сказала — мы все. Мужчины Бельфлера были на одном берегу реки, а мои сородичи — на другом. А вода в этой реке, что нас разделяла, не была серой или голубой. Она была красной. Красной от крови…
— А где была ты?
— Прямо посередине. Струи бились о мои колени, а я пыталась заставить реку остановиться. Мне казалось, что это кровь из моих ран, хотя самих ран не было…
— Действительно мрачный сон, — согласился Рональд, вздрогнув. — Молю Бога, чтобы он оказался просто сном, а не дурным предзнаменованием.
— Ты не можешь молиться об этом сильнее, чем я!
Увидев приближающегося к ним Гейбла, Рональд поцеловал Эйнсли в щеку.
— Вон идет твой бравый рыцарь, девонька. Может быть, он сумеет развеять твои мрачные мысли!
Послушно следуя за Гейблом, уводившим ее от Рональда, девушка усомнилась, что он сумеет поднять ей настроение. Наоборот — общество рыцаря мучительно напоминало Эйнсли о скорой разлуке. Грустно улыбнувшись Джастису, передававшему ей сыр, хлеб и вино, девушка вместе с Гейблом удалилась в укромное место — подальше от любопытных глаз его отряда. Усевшись на мшистый камень под развесистым деревом, Гейбл притянул Эйнсли к себе.
— Ты выглядишь усталой и грустной. Даже не верится, что последние несколько часов ты провела, тихонько похрапывая на моей спине, — шутливо заметил он, принимаясь за скудный завтрак.
— Я никогда не храплю, даже тихонько, — возразила Эйнсли, кусая хлеб.
— Ну разумеется! Значит, это был ветер.
— Наверное…
— Неужели ветер умеет кричать от страха? — негромко спросил Гейбл, внимательно глядя на Эйнсли. Она вздохнула и отхлебнула вина из бурдюка.
— Нет, конечно. Кричала я и, предупреждая твой вопрос, скажу, что не потому, что видела во сне свою мать.
— Что бы тебе ни снилось, это было тяжелым видением.
Эйнсли обернулась к Гейблу, прикидывая, стоит ли рассказать ему свой сон. И ее, и Рональда он не оставил равнодушными. И хотя Гейбл не производит впечатление человека, который верит в сны и предзнаменования, не будет ничего дурного, если она поделится с ним своими опасениями. Когда Эйнсли закончила свой рассказ, воцарилось молчание, настолько долгое, что наконец она не выдержала и сказала с вызовом:
— Если тебе смешно, можешь не стесняться. Я знаю, что многие люди не верят в сны!
Поцеловав девушку в щеку, Гейбл мягко привлек ее к себе.
— Я не изменю своих планов из-за какого-то сна, но не могу утверждать, что совершенно в них не верю.
То, что ты видела, не слишком вдохновляет, но разгадать смысл твоего сна я не в силах.
— Мне кажется, это означает, что у реки нас ждет опасность, — рискнула предположить Эйнсли.
— Ну, об этом мы знали еще до того, как выехали из Бельфлера! Собственно говоря, знали с самого начала… Может быть, в этом разгадка твоего сна: ты беспокоишься о будущем?
— Возможно, — вяло согласилась Эйнсли, досадуя на то, что реакция Гейбла в точности совпала с реакцией Рональда.
Ну почему мужчины не хотят понимать, что сны могут сбываться?
— Я чувствую, что в душе ты со мной не согласна. Ну а что, по-твоему, мы должны делать? Неужели ты всерьез полагаешь, что во сне тебе явилось будущее, что Господь или судьба пытаются предостеречь тебя?
— Не знаю. Может быть, этот сон предвещает ссору.
— До сих пор мы с тобой не ссорились.
Эйнсли досадливо поморщилась. Неужели Гейбл не понимает, что она имеет в виду не его и себя, а своего отца?
— Я сама не знаю, что нужно делать, поэтому и рассказала свой сон тебе и Рональду.
— И ты явно недовольна тем, как мы к этому отнеслись. Я очень хотел бы объяснить, что означает твой сон, или уверить, что он ничего не означает. Но не могу! Давай будем считать, что это предостережение, к которому мы должны прислушаться. Но что из этого следует? Что нам нужно вернуться в Бельфлер и спрятаться за его стенами? Или встретить твоего отца с обнаженными мечами, даже если он ничего худого не замышляет? Или, может быть, нам следует исподтишка напасть на твоих сородичей и перебить их всех, прежде чем они сами нападут на нас?
