Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
— В откровенных снах… — женщина как бы обнимала замершую в белой тунике девушку, но на самом деле лишь едва касалась ее в тех местах, где та боялась прикосновений. Возбужденная публика с восторгом следила за каждым движением этой невероятной соблазнительницы.
— Сладкой мукой… — а вот ласкать себя Юнона совершенно не стеснялась. Ее белые руки, украшенные массивными драгоценностями, скользили по лебединой шее и будто выточенным из каррарского мрамора плечам, медленно путешествуя все ниже и в конце концов заставляя зрителей упоенно смотреть на ласкающие движения в области бедер… Юнона страстно прижалась спиной к Клименту, тот сжал ее груди и оттолкнул обратно к Авишаг. Его бывшая жена пала перед девушкой на колени и снизу занырнула руками в боковой разрез хитона.
— Была любовь к тебе в снах моих… — Юнона резко отпрянула от девушки, сделала вокруг нее несколько бесстыжих танцевальных движений и снова, пав на колени, забралась руками под подол ее хитона. Щеки обольстительницы горели румянцем страсти, полуоткрытые губы подрагивали от перевозбуждения. Она снова вскочила, запустив пальцы в густые волосы иудейки.
— Шепчи мне слова, притяни к себе… — женщина легонько укусила девушку за ушко.
Та заметно поддалась жгучей сексуальности Юноны и закрыла глаза от остро-бесстыжего удовольствия.
— Нежно коснись сердца моего… — Юнона взяла безвольную левую руку Авишаг, вытянула в сторону, нежно провела по ней ноготками и через тончайшую ткань прижала ее пальцы к своему крупному, ярко очерченному соску.
— Любовь будет жаркой… — Юнона, вертясь, стала за девушкой и подтянула вверх подол ее хитона, на секунду показав всем ее юные бедра и кудряшки на лоне.
— Волны твоих волос… — она двумя рукам взялась за голову девушки и взлохматила той прическу.
— Просящие губы… — женщина отвернулась от девушки и прижала ее пальцы к своим губам.
— Трепещущие тайным знанием… — Юнона повернулась и расстегнула фибулы на плечах Авишаг. Хитон спал до пояса, обнажив грудь юной иудейки. Та и не подумала закрывать свою наготу.
— Настойчивая и дерзкая, до умопомрачения… — Юнона снова стала танцевать вокруг Авишаг, которая в сладкой истоме уже ждала ее новых ласк и прикосновений.
— Я буду обнимать тебя! — женщина бросилась к ногам девушки и сдернула с нее хитон.
— И пусть любовь расправит свои крылья… — соблазнительница провела горячими ладонями по обнаженным бедрам Авишаг и дальше — к ее ждущей ласки груди.
— Нас было двое, мы станем одним… — Юнона поднялась, тесно прижимаясь к нагой девушке, и заставила ее двигаться в такт движению своих восхитительных бедер.
— Содрогаясь…
— Ну! Посмотрите на ее соски! — мягко рассмеялась бывшая жена Климента, обращаясь к завороженным зрителям. — Ими можно колоть орехи, до того они затвердели! Забирай девочку, Климент, она готова.
Климент прижал к себе распаленную Авишаг.
— Что Он сказал тебе? — прошептал мужчина.
— Жить…
— Оставьте меня наедине с ней, — попросил он гостей.
Те быстро ретировались, закрыв за собой занавес.
* * *
По приказу императора Нерона, обвинившего христиан в поджоге Рима, Петра и Павла казнили в один день. Один трижды отрекся от Учителя, еще когда он был жив. Другой преследовал Его учеников после Его казни. Петра должны были распять, потому что он был иностранец. А Павла, как римского гражданина, должны были обезглавить. В камере старцы расстались.
…Павел сам склонил голову. Меч отсек ее. Голова дважды ударилась о землю. Да, он никогда не видел Иешуа при жизни, но подголовный камень Его попал в благодатные руки. «Христос пришел на землю, чтобы спасти грешников, из которых я — первый», — прошептали губы отрубленной головы Павла. Он спасся.
А в стороне, затаив дыхание и прижимая холщовую сумку с подголовным камнем Иешуа к сердцу, за казнью наблюдал будущий понтифик и верный христианин Климент…
Подголовный камень Иешуа
Глава 17
Жажда королевской крови
Были времена, когда в поселениях и городах вятичей[18] болтались на ветру повешенные в проемах дверей собственных домов, горели жилища ятвягов в Судовии[19], заходились плачем младенцы у изнасилованных и убитых матерей радимичей в междуречье верхнего Днепра и Десны[20].
Везде прошли викинги, а также неудержимые орды русов, движимых ненасытной жаждой добычи, с далеких днепровских берегов к богатым землям северо-западных и северо-восточных славян. Киевляне… Море крови, разрушения, смерть. Имя их беспощадного великого князя произносили шепотом, будто говоря о демоне, грозном, как острый меч: «Владимир»…
К стольному граду Киеву, матери городов русских, вверх по Днепру на легком дромоне с одним рядом весел направлялось византийское посольство. Его возглавлял человек, который знал Владимира как мало кто и был способен разгадать его замыслы. Он родился в Скандинавии, но уже давно служил Восточной Римской империи. Это был Ижберн, ромейский полководец.
— Смотри, Ижберн, — обратился к нему капитан дромона, поравнявшегося со Змиевыми валами у днепровского притока реки Рось. — С севера Киев прикрыт от норманнов волоками из Западной Двины в Днепр, а с юга от нашего флота защищен днепровскими порогами. Сейчас, после Роси, мы уже на территории чубатых полян. Поосторожнее нужно быть.
— Чего нам бояться, — возразил Ижберн, одетый в тунику с длинными рукавами и военный римский плащ-сагум. — Они наши союзники.
— От самых днепровских порогов у меня такое ощущение, будто кто-то незаметно следует за нами вдоль берега, — поделился опасениями капитан дромона.
Будто в подтверждение его слов из притока Рось показались два снеккара на десять пар весел каждый.
— Кто вы? И что вам здесь надо? — раздался вопрос, как только корабли сблизились на расстояние, когда можно докричаться.
— Я Ижберн, ромейский полководец, везу послание вашему князю от нашего императора.
— Плывите в Рόдню, он сейчас там, — и их пропустили дальше.
* * *
— Ну, давай, Ярослав! Давай! — подзадоривал восьмилетнего сына князь Владимир, пока тот фехтовал на деревянных мечах со старшим на один год братом Святополком.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
