Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
Ты не понимаешь, хочешь нащупать настоящую причину и не можешь. Ты трешь ладонью переносицу, я смотрю на твое лицо и вижу, что это самое красивое лицо, которое я видела в своей жизни.
Ты все время спрашиваешь: "В чем же все-таки дело, я должен понять", и я упорно повторяю тебе: "Ни в чем не дело. Все, из чего состоят мои дни, не принимает тебя. Кроме моего тела и пошатнувшегося разума".
– Можно еще вопрос? – внезапно громко спрашиваешь ты. – А ты понимаешь, что сейчас ломаешь то лучшее, что было у тебя за многие годы, а, может быть, и за всю жизнь?
– Не знаю.
– Ты хочешь, чтобы я сейчас ушел?
– Не знаю.
– Хочешь, чтобы остался?
– Тоже не знаю.
Все, в жилах лед. Ты ходишь по комнате, куришь, иногда подходишь ко мне, дотрагиваешься рукой до моих волос, чувствуешь, что я никак не реагирую, не вытягиваю вперед шею в ответ на твои движения, потом также молча садишься назад, кладешь подбородок на кулаки.
Танец светлячка. Лютая борьба противоположных импульсов, бешеных и равных друг другу по силе. Я знаю это – уйти – остаться; подойти и окунуться в жар чувств или сидеть напротив молча и ждать, пока именно я разобью паузу; наговорить гадостей или наоборот прижаться носом к шее, как ты всегда любил делать, и произнести самые нежные слова, которые ты только сможешь выговорить.
Я не чувствую ничего. Я разглядываю картинку со стороны и понимаю, что она нелепа. И уже через секунду понимаю, что она очень даже лепа и даже красива – я в джинсах, в ярком вязаном платке объясняюсь с молодым любовником, который сходит по мне с ума. Я смотрю на него пустыми глазами и на все его жаркие вопросы киваю, как китайский болванчик: "Я не знаю, я не знаю", хотя я знаю, что он сейчас взбесится, и вся ситуация взорвется.
– Я не виноват, Ларка.
– Я не виновата, мон амур.
– Значит, все?
– Никогда не бывает "все".
– Оставляешь мне надежду?
– Просто говорю, что попало.
Кажется, ты наконец выбрал. Говоришь: "Хорошо, через два часа меня здесь не будет" и обрушиваешь на меня шквал поцелуев, страсти, любви. Я поддаюсь. Я понимаю, что ты прощаешься. Но я именно поддаюсь. В голове у меня завтрашний вероятный разговор с Палычем, попытка объясниться с Маринкой, текст возможного письма Наське, идеи по переписке с заказчиками. Отличный вариант для последнего раза.
Вот она, первая холостая неделя, с умершим телефоном и как будто бы совершенно безобидным тиканьем часов. Мы не звоним друг другу, и жизнь мерно входит в свою колею. На завтрак – грейпфрутовый сок из гадко жужжащей соковыжималки, мюсли, кофе.
Собственноручная уборка дома, который должен ощутить дыхание новой жизни; твоя ваза из ванной убрана на антресоли – все-таки невозможно начинать и заканчивать день созерцанием реликвии.
Тоска, конечно же, тоска. Сначала болезнь резкого сближения и увлечения, потом болезнь разлуки. Время разгребет, все правильно, унесет всякий хлам и оставит только крупные глыбы, которые сильнее его течения.
Вторая неделя, третья. Как будто полусон, конечно же, созерцание себя в зеркале и не столько о тебе вопросы, мои амур, что ты сейчас, где ты и с кем, а скорее о себе самой – дальше-то куда?
Отзвонился Палыч. Встретились полуделово в его любимом "Арагви", без тени личного кокетства, что называется, "обсметились", сколько заплатить и в какие сроки. Сказал, что нашел каналы.
Исчертили несколько листов бумаги таблицами и схемами, скорее просто для моего удовлетворения – понятно, что все деньги только через него, и потому написать можно что угодно, все равно никогда не проверить.
Занимать. Не проблема – за год все отобьется, даже быстрее. Главное, сейчас быстро закупить новую партию, чтобы пошли быстрые обороты, нельзя потерять сезон.
Бешеные темпы – занять, собрать, передать, назначить точные сроки закупок, срочно с нашим товароведом вылететь в Милан и подписать все необходимые контракты.
Срочно поставить на рога нашего пиарщи-ка – длинношеего Димона (или, может быть, уволить его, заменить на более сильного?), пускай подумает, как вернуть клиентов после месячного перерыва, может, дать недорогую рекламу или главным клиентам разослать приглашения, мол, новая коллекция, туда-сюда, фуршет. Пусть поломает голову и быстро что-нибудь предложит.
Визы, билеты, угар встреч и переговоров.
Ощущение, что сейчас только бы ускорить обороты, и жизнь сама понесется вперед на всех парах.
Иногда, когда тоска совсем берет за горло, я сажусь за письмо тебе, мои амур. Каждый раз начинаю его по-разному, то с объяснения истинных причин, то с рассуждения, что ты лучшее из всего, что у меня было, и благодарности, как это принято в таких случаях, просто за то, что ты есть.
Конечно, краешками мыслей я ловлю себя на том, что однажды ты прочтешь эти мои эпистолярные экзерсисы, поэтому не рву недописанные страницы, а сваливаю их в верхний ящик секретера к тем нескольким фотографиям, что остались у меня после Канар.
"Давай, давай, – повторяю я себе, – нажимай посильнее на газ, – ускоряйся, и ты быстрее уедешь из этого прошлого".
Знакомый до оскомины "Шереметьево-2", привычный до малейших деталей перелет с узнающими стюардессами, которые помнят, что мне чай с молоком в начале полета и кофе с лимоном – в конце. Знакомый, почти что родной "Гран Отель ди Милане", где тоже давно все узнают, и если получается, дают один и тот же номер.
Прежняя жизнь привычным движением проглатывает меня, и временами мне кажется, что ничего не было и нет – ни прекратившей со мной отношения дочери, ни разорвавшей со мной дружбу Мариночки, ни тебя, мон амур, где-то живущего сейчас свою жизнь.
Только все-таки иногда вечерами – опять за письма и застывший взгляд в зеркале – а дальше, дальше-то что? Отладится бизнес, Наська наконец родит кого-нибудь, и этот кто-то скрасит остаток моих дней, и я все-таки найду ответ на вопрос, что же на самом деле означал весь этот театр, называемый моей жизнью, с таким неописуемым твоим появлением, мон амур, заглянувшим-то всего на пару недель и убедительно показавшим мне, что моя стезя очень узкая и в нее не поместятся ничьи следы, кроме моих.
Петюня приходит исправно, как часы, два раза в неделю, – в пятницу и в воскресенье вечером, знает слабые места таких душевных перипетий, как мои. Исправно выслушивает весь скопившийся у меня за неделю эмоциональный хлам, стоически разгребает авгиевы конюшни.
А может быть, нужно было наплевать на всех и просто жить с ним в свое удовольствие?
– А может быть, нужно было дать самой жизни вырезать эти отношения, сделать жестокую купюру, ну подумаешь, умылась бы кровью, но зато дожила бы эту историю до ее естественного конца?
– Как ты полагаешь, он предпримет попытку меня вернуть, он ведь ни разу не позвонил мне за этот месяц?
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 57
