– Шум?
– То была ссора, если уж быть точной. Но такие слова мне не по нраву. Днем мистер Роберт позволил себе забыться в разговоре с хозяйкой. Несчастный! Прознав, что он умер, я, конечно, пожалела его, но все равно не простила бы того, что он наговорил ей в тот день, доживи я хоть до ста лет! И вот стояла я, не зная, как поступить, и вдруг услышала шаги в холле. Я сразу поняла, что это хозяйка. Ее походку я везде узнаю. Но я ушам своим не могла поверить. Я не слышала, чтобы она так проворно ходила, уже лет двадцать. Словно молодая леди. Я подбежала к лестнице и тихо окликнула ее, потому как не хотела разбудить весь дом. «Это вы?» – спросила я. «Да, это я», – ответила она, и даже ее голос помолодел. Я подумала опять, что у меня не все в порядке с головушкой. А потом поняла. Хозяйка буквально рассвирепела, и это придало ей сил. Я спустилась вниз, нашла ее и довела до спальни. Она тогда быстро успокоилась. Совсем не тряслась, как нынче. Вела себя тихо, хорошо соображала. И сразу велела мне отправить телеграмму.
– Она отдала это распоряжение именно тогда?
– Да. – Доротея похлопала Фрэнсис по колену. – И адресом снабдила. Говорю же, хозяйка в ту ночь лет на десять помолодела, хотя потом ей пришлось поплатиться за это, бедняжке моей. Она вдруг стала такой, как в давние времена. Ум острее иглы, а память… Моментально вспоминала любой факт, какой ей требовался. Вот вам пример. Вспомнила, что мистер Мейрик продиктовал ей когда-то свой адрес для телеграмм в Гонконге, а она записала его в свою черную записную книжку, лежавшую в бюваре. И заставила меня составить текст. «Возвращайся домой немедленно. Твое присутствие необходимо в силу новых событий. Габриэлла». Вот что у нас с ней получилось. Я пообещала ей отправить сообщение на следующий день. Вот почему послала Молли утром на почту с той бумажкой. У меня не было времени передать слова телеграммы по телефону или самой сходить на почту, поскольку хозяйка слегла от переутомления.
– Значит, телеграмму отправила Молли? Теперь ясно, откуда инспектору стало о ней известно. И по той же причине вы ее уволили, когда было обнаружено тело Роберта?
Доротея ухмыльнулась:
– Верно. Хотя я поступила глупо, как дура последняя. Когда его нашли, у меня голова пошла кругом. Я же не могла забыть, как хозяйка бродила по дому ночью. Не спрашивайте, что у меня в мозгах творилось. Сама до сих пор не разберу. И я решила не допустить, чтобы нашу Молли допросила полиция. И проще всего показалось избавиться от горничной, пока она не начала всем рассказывать о телеграмме. Я спустилась вниз и приказала ей собирать вещички. В дни моей молодости подобное происходило постоянно. Людей увольняли, и никого это не интересовало, никому не приходилось объяснять причин, почему кого-то выставили под зад коленом. Но я забыла, как сейчас все изменилось. Поднялся такой переполох, словно я решила избавиться от члена парламента, а не от простой уборщицы комнат. И вместо того, чтобы тихо спрятать концы в воду, я привлекла ко всему общее внимание. Мне пришлось пойти к хозяйке, а уж она сообразила, как выручить из беды нас обеих, моя прелесть.
Доротея замолчала, и на минуту в комнате установилась тишина, прежде чем Фрэнсис набралась смелости задать вопрос, не дававший ей покоя.
– Скажите, Доротея, а сегодня вы, случайно, не оставляли Габриэллу в одиночестве?
– Оставляла.
Старуха откинулась на спинку кресла. У нее напряглись мышцы лица, а губы беззвучно зашевелились еще до того, как она продолжила говорить.
– Всего-то на четверть часа, – уточнила она. – Хозяйка сидела в кресле и заснула. Или мне так показалось. С ней ведь ничего сразу не поймешь. Она мастерица на разные проделки. Я знала наверняка, что в том зале ее никто не потревожит, а мне захотелось лично проверить огонь в камине спальни. Она была сильно расстроена, и я не могла допустить, чтобы мы вернулись в холодную комнату. Я прошла тем же путем, каким и вы все, – мимо двери кабинета Мейрика, а потом спустилась вниз по лестнице к черному ходу. Перебежала через двор и попала на нашу кухню. Завела разговор с Норрисом и с двумя служанками. Он сказал, что недавно поднимался в спальню и проверял камин. Тут мне вдруг пришло в голову: Норрис ведь мог все подслушать, стоя за дверью в стенном шкафу. Хотя не уверена, слышно ли что-то сквозь ту дверь – такая она крепкая. А прислуга сгорала от желания узнать, что произошло во время вашей встречи, а я, уж поверьте, ни словечком не обмолвилась об этом. В кухне я задержалась минут на десять или пятнадцать, не более. А когда вернулась в галерею, там уже нашли мертвого мистера Лукара, и поднялся страшный переполох.
– Бабушка проснулась, когда вы снова увидели ее?
– Да. Она расхаживала по залу. Полная энергии, как сегодня вечером. Я опять заметила перемену в ней. Так и кажется, что эти печальные события дают ей новый интерес к жизни.
Ее голос затих. Она сидела в задумчивости. А потом рассмеялась:
– Какая же я глупая! Хозяйка не могла этого сделать. Даже если бы ее несчастный разум помутился и она решилась бы на что-то столь страшное, то не смогла бы. У нее нет силы. Это мы, мисс Фрэнсис. Мы – сумасшедшие. Нас так запутали и запугали, что мы лишились рассудка. Она не могла этого совершить. А кроме того, чем?
Фрэнсис вспомнила цитату из иллюстрированной исторической книги времен ее детства: «Если лезвие достаточно острое, даже ребенок сумеет вонзить его, мой лорд Берли».
– Но стала бы она делать это? – произнесла Фрэнсис. – Предположим, она смогла бы. Стала бы? Ты можешь вообразить ее убийцей?
Вопрос представлялся риторическим, и она была готова к возражениям служанки. Но реакция Доротеи оказалась неожиданной:
– Нет, если бы только не посчитала, что в ее возрасте ничто уже не имеет значения.
– Не имеет значения?
– А что может произойти с ней? Очень старые люди порой становятся странными, мисс. Они свыкаются с мыслью о собственной смерти и пускаются вразнос, совершая отчаянные поступки, как иной раз те, кто собирается вскоре эмигрировать. Хозяйка вбила себе в голову, что ее жизнь окончена и она наполовину уже существует в потустороннем мире. Я никогда прежде не встречала никого, кто относился бы к своему телу так, будто оно – старое платье, которое осталось доносить до лохмотьев. Поймите, сердцем хозяйка все еще молода, по-прежнему смелая и готова на решительные действия. И она нетерпелива. Это в ней главное. А потому я даже не знаю, на что она способна.
– Но не могла же она…
– Нет, моя дорогая, слава богу, не могла. – Доротея вытерла слезы. – Мне стало теперь намного легче, – призналась она. – Только пока держишь все в себе, тебя одолевают бредовые фантазии. Но стоит произнести их вслух, и понимаешь, насколько была глупа.
– Но кто-то же совершил это, – медленно произнесла Фрэнсис.
– Что? Да, конечно. Кто-то сделал. – Голос Доротеи прозвучал почти равнодушно. – Но ей никакие неприятности не грозят. Она сидит сейчас у огня. Ее ум прояснился. Сейчас я пойду и проверю, как себя чувствует Филлида. Если мы приглашаем в дом сиделок, то миссис Сэндерсон придется мне помочь привести комнату в порядок. А вы, милая, ступайте к своей бабушке. Скажите ей, я скоро тоже буду у нее.
