Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
Поле рядом со старым коровником было засажено кукурузой: в начале посевной никто и подумать не мог, что все так повернется. Поэтому, когда субботним утром к нам нагрянул Марв Карсон с подписанными документами (президент банка оказался свояком окружного строительного инспектора, поэтому Марв все так быстро провернул и даже не поленился заехать в выходной), Таю пришлось срочно выгонять плуг и запахивать двадцать акров прилично подросшей кукурузы. Отец с Питом в это время чистили и смазывали комбайн, как обычно готовя его к страде загодя. На воскресную службу на следующий день никто не пошел: время дорого. Чтобы не пропустить следующий цикл опороса и не стопорить выделенные деньги, следовало немедленно приниматься за дело. Утром в воскресенье у нас на пороге уже стояли прораб из Канзаса (у тамошней фирмы мы заказали корпуса), представитель фирмы, выпускающей резервуары, из Миннесоты, и главный подрядчик из Мейсон-Сити. Вместе с Таем и Питом они весь день проводили замеры, чтобы приступить к работам на следующее же утро. В понедельник ни свет ни заря подъехала бетономешалка, так что Таю пришлось пожертвовать сном и в половине шестого он уже был на площадке.
Мне в тот день предстояло отвезти отца в Пайк к мануальному терапевту.
– Заедь с ним в магазин, – посоветовала Роуз, – может, ему носки нужны или еще что-нибудь. Не торопитесь назад.
– Пообедать можно в кафе, – кивнула я.
– Точно. А завтра им с Питом еще комбайн надо до ума довести. Там работы на несколько дней. Надо же чем-то его занимать.
Я кивнула. Мы стояли у нас на заднем крыльце, и тут за спиной сестры я заметила Джесса Кларка. Он совершал свою обычную утреннюю пробежку и остановился, чтобы посмотреть на развернувшееся строительство. Роуз обернулась, увидела его, посмотрела на меня и едва заметно ухмыльнулась. Неужели я себя выдала?
– А у тебя на сегодня какие планы? – спросила я как можно беззаботнее.
– Линда купила ткань на спортивный костюм, я обещала ей помочь с выкройкой. Ну ты же понимаешь, чем все это кончится?
– Ругань и слезы.
– Точно. В супермаркете в Мейсон-Сити можно купить за двадцать пять баксов очень милый костюмчик. Но ей, видите ли, не нужен костюм из обычного супермаркета. Твоя швейная машинка берет трикотаж?
– Вроде да. Если хотите, можете шить у меня.
– Посмотрим.
Она отвернулась и стала разглядывать стройку, а потом спросила:
– Можно последнюю просьбу?
– Конечно.
– Пусть хоть врач скажет ему, что нужно делать зарядку. Все его проблемы из-за сидячего образа жизни, а не из-за аварии.
– Как скажешь.
– Вот увидишь… – протянула она с нескрываемой иронией.
Я рассмеялась и пошла к машине.
Отец ждал меня на подъездной дорожке у кухонных шкафчиков. Я заметила, что он переоделся, снял рабочий комбинезон и нарядился в чистые коричневые брюки и синюю рубашку. Садясь в машину, он не проронил ни слова, а когда мы проезжали стройку, прилип к окну и смотрел, пока очертания домов и техники не растворились в пыльном мареве.
В присутствии отца я всегда чувствовала внутреннее напряжение. Так было и сейчас, правда, когда он отвернулся от окна и выпрямился, меня словно отпустило и мысли вернулись в привычное русло – к Джессу Кларку. С момента нашего свидания на свалке прошло пять дней: два дня лили дожди, два были забиты домашними делами и семейными обязанностями, сегодня началась стройка. Теперь в ближайшие несколько недель и думать нечего о встрече. Игры по вечерам прекратились, Джесс заходил не часто, так что у меня не осталось даже щекочущего нервы удовольствия видеть его при свидетелях, боясь выдать себя, подавая ему чашку кофе или задавая праздные вопросы о Гарольде.
Я убеждала себя, что меня все устраивает и подобная дистанция – нормальный или даже единственно возможный вариант, потому что все прочие варианты, которые то и дело подбрасывало воображение, казались совершенно фантастическими. Когда я мечтала, как мы живем вместе где-то далеко отсюда, на западном побережье например, приходилось представлять не нас, а кого-то другого, потому что иначе разрывалась связь, ведь по сути у нас не было ничего общего, кроме прошлого и этой земли. Но о жизни здесь было даже страшно мечтать, тогда бы пришлось представить столкновения, взрывы и тектонические сдвиги, выбивающие почву из-под ног. Или что все разом умерли. И я представляла, подавляя страх, по своей обычной привычке воображать худшее. Иногда мне хотелось, чтобы Джесса вообще не было, но для этого пришлось бы представить, что он так и не вернулся (но он вернулся, и порой это вызывало у меня настойчивое сожаление) или что я умерла. Когда же я заставляла себя представлять, как он уезжает отсюда, возвращается в Сиэтл, женится и заводит детей, казалось, что лучше умереть, чем вернуться к прежней жизни до его возвращения.
– Хорошее место, – неожиданно сказал отец.
Я обернулась вправо, туда, куда он смотрел, но мы уже проехали.
– Ферма Ворда Ласалля? – спросила я.
Ворд был троюродным братом Кена Ласалля.
– Поля чистые.
– Я смотрю, ты снял повязку с щеки. Хорошо заживает.
– Пусть дышит.
– Сегодня, да. Но завтра, надеюсь, ты не полезешь в комбайн с открытой раной? У тебя есть антибактериальная мазь?
Молчание.
– Можно сегодня купить.
Глупо думать, что Джесс не найдет себе жену. Меньше всего он хочет быть как Лорен.
– Да что с тобой?
Я вздрогнула:
– Что?
– Что, черт побери, с тобой такое? Проехала фура, и ты чуть из шкуры не выпрыгнула.
Я не заметила никакой фуры.
Прошло всего пять дней, а меня и не узнать. Я отчетливо помнила то состояние силы, в котором покидала Джесса. Я хотела уйти. Я насытилась, наполнилась им, но при этом не ощущала ни бурлящего счастья, ни восторга, а лишь удовлетворение от доведенного до конца дела. Мы ничего друг другу не обещали, не говорили о будущем – та встреча казалась кульминацией нашего общего прошлого. Только кульминацией прошлого. И больше ничем.
Отчего я удивилась, обнаружив, что те чувства так быстро исчезли, сменившись страстным желанием новых встреч? А ведь сначала казалось, будто и одной хватит до конца жизни.
Отчего я удивилась, обнаружив себя перебирающей воспоминания о Джессе в попытках угадать его чувства и планы? А ведь я прекрасно знала его чувства и планы. Он ничего о себе не скрывал и был именно таким, как говорил: неприкаянным, беспокойным, мечущимся между американской алчностью и восточной безмятежностью. Я все прекрасно знала, но вдруг будто ослепла.
Отчего я удивилась, обнаружив, что все изменилось? Хотя, оглядываясь назад, видела, что сама мечтала об изменениях.
И еще я удивилась, обнаружив, что эти мысли неотвязно крутятся у меня в голове. Мне казалось, я беспрестанно говорю сама с собой, отдаю себе распоряжения, спрашиваю себя о своих истинных желаниях, сравниваю, обдумываю до мелочей поведение Джесса и мои чувства к нему – будто могу что-то решать. Неумолкающий диалог с собой шел на поверхности сознания, а где-то в глубине текли сладкие воспоминания о том, что сделал он и как отреагировала я, что он предпринял потом и как я ответила. Возбуждающие, похожие на сон фантазии почти без слов, с каждым разом все более яркие и напоминающие безумные мечты, которые изматывали меня. А еще глубже во мне жил зверь, голодная собака, остервенело бросающаяся на любые крохи внимания как на объедки с хозяйского стола.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 94
