Приходит она к опасно больному, становится около его постели и заглядывает ему в очи; если кто вдруг неожиданно вздрогнет, — это знак, что ему Смерть в очи поглядела.
Народ знает много признаков приближающейся смерти и примет, которые помогают предугадать ее приход. Например, видеть во сне белого голубя, — к покойнику; ласточка, голубь, воробей залетят в окно, — знать, за кем-нибудь из домашних прилетели; услышите сзади себя голос кукушки, — к смерти; хлеб с лопаты упадет, когда хозяйка его из печи вынимает, — к тому же; увидишь своего двойника, особенно в белом; приснится, будто принимаешь причастие или собираешь белые цветы; споткнешься на проводах покойника или в могилу случайно упадешь — эти и многие другие приметы — к смерти.
Можно угадать ее скорый приход и по поведению домашних животных и птиц: если собака воет под окном, понурив голову, или роет яму у порога; курица петухом кричит; крысы и мыши изгрызут что-то из одежды или обуви, или громко пищат и свистят. Существуют приметы, предсказывающие смерть или выздоровление больного: если придешь за ключевой водой и она чистая, прозрачная, — на жизнь, выскочит с песком и грязью, — на смерть; дым от свечи или из трубы идет прямо вверх, — болящий жив будет, дым стелется низко, — умрет…
Нельзя на ночь смотреться в зеркало, — накличешь на себя смерть; нельзя надолго оставлять неубранную постель, — ляжет туда болезнь или сама Смерть. Под старость не принято строить новый дом или шить обнову, особенно белье, — умрешь скоро.
Легкая смерть, говорят, суждена праведным людям, а человек, который отходит долго и трудно, — великий грешник. Особенно это касается ведьм и колдунов. Чем более худ телесно умирающий, тем легче ему будет на том свете, потому что легок его земной груз.
В могилах умершие (если это не упыри и не мертвые ведьмы) лежат тихо, не шевелясь. Они видят и слышат все, что происходит вокруг, — до тех пор, пока поп не бросит на них первую горсть земли.
(А. Афанасьев)
Аника-воин и Смерть
Жил-был Аника-воин; жил он двадцать лет с годом, пил-ел, силой похвалялся, разорял торги и базары, побивал купцов и бояр, и всяких людей. И задумал Аника-воин ехать в Ерусалим-град церкви Божии разорять, взял меч и копье и выехал в чистое поле — на большую дорогу. А навстречу ему Смерть с острою косою. «Чтоза чудище! — говорит Аника-воин, — царь ли ты, царевич, король ли, королевич?» — «Я не царь-царевич, не король-королевич, я твоя смерть — за тобой пришла!» — «Не больно страшна: я мизинцем поведу, — тебя раздавлю!» — «Не хвались, прежде Богу помолись! Сколько ни было на белом свете храбрых могучих богатырей, — я всех одолела. Сколько побил ты народу на своем веку! — и то не твоя была сила, то я тебе помогала».
Рассердился Аника-воин, напускает на смерть своего борзого коня, хочет поднять ее на копье булатное; но рука не двигается. Напал на него великий страх, и говорит Аника-воин: «Смерть моя, Смерточка! Дай мне сроку на один год!» — Отвечает Смерть: «Нет тебе сроку и на полгода». — «Смерть моя, Смерточка! Дай мне сроку хоть на три месяца». — «Нет тебе сроку и на три недели». — «Смерть моя, Смерточка! Дай мне сроку хоть на три дня». — «Нет тебе сроку и на три часа». И говорит Аника-воин: «Много есть у меня и сребра, и золота, и каменья драгоценного; дай сроку хоть на единый час — я бы роздал нищим все свое имение». Отвечает Смерть: «Как жил ты на вольном свете, для чего тогда не раздавал своего имения нищим? Нет тебе сроку и на единую минуту!» Замахнулась смерть острою косою и подкосила Анику-воина: свалился он с коня и упал мертвый.
Стих об Анике-воине начинается таким изображением Смерти:
Едет Аника через поле, Навстречу Анике едет чудо: Голова у него человеческа, Волосы у чуда до пояса, Тулово у чуда звериное, А ноги у чуда лошадиные.
В тексте лубочной картины Аника называет Смерть бабою: «Что ты за баба, что за пьяница! (намек на высасывание ею крови) аз тебя не боюсь и кривыя твоея косы и оружия твоего не страшусь». Кроме косы, Смерть является вооруженною серпом, граблями, пилою и заступом:
Вынимает пилы невидимые, Потирает ею (ими) по костям и жилам — Аника на коне шатается И смертные уста запекаются.
На лубочных картинках Смерть рисуется в виде скелета, с косою в руках; коровью смерть (чуму) крестьяне наши представляют безобразною, тощею старухою, в белом саване, и дают ей косу или грабли.
(А. Афанасьев)
Погребальные плачи
Погребальные «плачи» веют стариной отдаленной. То древняя обрядня, останки старорусской тризны, при совершении которой близкие к покойнику, особенно женщины, плакали «плачем великим». Повсюду на Руси сохранились эти песни, вылившиеся из пораженной тяжким горем души. По наслуху переходили они в течение веков из одного поколенья в другое, несмотря на запрещенья церковных пастырей творить языческие плачи над христианскими телами…
Нигде так не сбереглись эти отголоски старины, как в лесах Заволжья и вообще на Севере, где по недостатку церквей народ меньше, чем в других местностях, подвергся влиянию духовенства. Плачеи и вопленицы — эти истолковательницы чужой печали — прямые преемницы тех вещих жен, что «великими плачами» справляли тризны над нашими предками. Погребальные обряды совершаются ими чинно и стройно, по уставу, изустно передаваемому из рода в род. На богатых похоронах вопленицы справляют плачи в виде драмы: главная — «заводит плач», другие, — составляя хор, отвечают ей… Особые бывают плачи при выносе покойника из дому, особые — на только что зарытой могиле, особые — за похоронным столом, особые — при раздаче даров, если помрет молодая девушка. Одни плачи поются от лица мужа или жены, другие — от лица матери или отца, брата или сестры, и обращаются то к покойнику, то к родным, то к знакомым и соседям… И на все свой порядок, на все свой устав… Таким образом, одновременно справляется двое похорон: одни — церковные, другие — древние старорусские, веющие той стариной, когда предки наши еще поклонялись Облаку ходячему, потом Солнцу высокому, потом Грому Гремучему и Матери Сырой Земле.
(П. Мельников-Печерский)
Поминовение в Олонецкой губернии
В Олонецкой губернии поминовение совершается иногда целой деревней: для этого назначается день и налагают на себя пост. За два или три дня до срока собираются к кому-нибудь из соседей, у кого больше изба, и начинают стряпню сами гости. Хозяева только выдают припасы и ходят по углам избы с плачем и причитанием. В назначенный день накрывают столы: один — на крыльце, другой — в сенях, третий — в комнате, и толпою выходят навстречу воображаемым покойникам, приветствуя их: «Вы устали, родные, покушайте чего-нибудь». После угощения на крыльце идут тем же порядком в сени, и, наконец, в избу. Тут хозяин, обращаясь к покойникам, предполагая их присутствующими невидимо, говорит: «Чай, вы зазябли в сырой земле, да и в дороге-то, может быть, не тепло. Погрейтесь, родные, на печке». Живые садятся между тем за стол и кушают. Перед киселем же, когда по обыкновению поют «Вечную память», хозяин открывает окно, спускает из него на улицу холст, на коем опускают в могилу, и начинает провожать с печки невидимых покойников. «Теперь вам пора бы домой, да ножки у вас устали: не близко ведь было идти. Вот тут помягче, ступайте с Богом!»
